Варлам Шаламов

Андрей Таюшев

Друг Шаламова, бравший Берлин в 1945-м

В начале 1990-х гг. в вологодский Шаламовский дом была передана уникальная магнитофонная запись стихов В.Т. Шаламова и О.С. Неклюдовой в авторском чтении [1]. Запись производилась в августе 1961 г. во время приезда Шаламова и Неклюдовой в Ленинград, где они встречались со школьными друзьями Варлама Тихоновича на квартире одного из них, Е.Н. Алова. Он проживал, как установлено позднее, по записной книжке Шаламова, на улице Ропшинской 24, кв.34. Предваряло запись небольшое вступительное слово хозяина квартиры:

«Мы сегодня собрались здесь втроем, старые школьные товарищи, — Евгений Алов, Виктор Савашкевич и приехавший к нам после долгой разлуки Варлам Шаламов. И хотелось бы в эту минуту, в этот день, услышать голоса каждого из нас, чтобы они остались надолго-надолго в нашей памяти. Пусть первое слово скажет наш гость Варлам Шаламов…».

То, что Шаламов счел необходимым приехать в Ленинград, чтобы встретиться со своими земляками и школьными товарищами, говорит, что он глубоко уважал их, а они — его. Они знали, что за его, поэта, плечами много лет лагерей («после долгой разлуки»). А что было у них? О биографии Евгения Николаевича Алова известно пока немного, но примечателен такой факт: он, по профессии инженер, тоже был на Колыме (в послевоенные годы), но в качестве не заключенного, а вольнонаемного, и встречался там с Шаламовым. А вот биография Виктора Николаевича Савашкевича заслуживает особого интереса. Судя по тем данным, что удалось разыскать, он после школы избрал профессию военного, участвовал в Великой Отечественной войне и при этом дошел до Берлина — участвовал в его штурме в 1945-м. Факт более чем значимый, и он не только подпитывал уважение Шаламова к своему старому школьному другу, но и, как, увидим, нашел отражение (пусть и не прямое, а косвенное) в его размышлениях. Но обо всем по порядку.

С В. Н. Савашкевичем Шаламов в 1960-е годы поддерживал достаточно тесные отношения, вел переписку. Его фамилия встречается один раз в опубликованном письме Шаламова О.С. Неклюдовой 8 апреля 1964 г., в связи с выходом сборника «Шелест листьев»: «…Савашкевич приехал из Вологды (пишет) и говорит, что 10 экземпляров “Шелеста” продали за 1 час. Но что за заказ — 10 экз. для магазина на моей родине? Магазин № 100 на Тверской торговал “Шелестом” до обеда в день продажи. От Льва Озерова получил письмо с комментарием по поводу моего “искусного пера”. Вот и все книжные новости…»[2]. Это упоминание говорит о том, что Савашкевич нередко наезжал в Вологду (там жила его мама) и держал Шаламова в курсе местных новостей, в том числе книжных. В архиве Шаламова, в тетради за 1961 г., нашелся и ленинградский адрес Савашкевича — Таврическая 2, кв.49, с пометкой « 5 этаж».[3] Нашлась и новогодняя открытка от него, в которой он поздравлял Шаламова «с наступающим 1961 годом» (из чего можно заключить, что встреча в Ленинграде готовилась заранее). Самое же важное — приписка И.П. Сиротинской к этой открытке, сделанная, очевидно, со слов Шаламова: «Школьный друг, самый близкий»[4]. (Курсив наш — А.Т.). Все это еще более повышает внимание к личности В.Н.Савашкевича.

Виктор Савашкевич

Как и можно было ожидать, сведения о нем и его военной биографии имеются в Интернете, на сайтах «Бессмертного полка» и «Дороги памяти». Из них явствует, что Виктор Николаевич был призван в РККА в 1927 году из Вологды, а после службы поступил в Военно-транспортную академию РККА (которая тогда носила имя Л.М. Кагановича). Член ВКП (б) с 1939 г. Был участником финской кампании, а затем Великой Отечественно войны, которую прошел от начала до конца. Участвовал в обороне Крыма в 1942 г., затем в Сталинградской битве. В составе 1-го Белорусского фронта под командованием Г.К.Жукова участвовал во взятии Берлина. Хотя боевая деятельность Савашкевича была связана с военно-транспортным обеспечением, т. е. тем, что в наше время называется военной логистикой, он много раз бывал под огнем. Награжден орденами Красного Знамени и Красной звезды, многими медалями. Медаль «За боевые заслуги» (как и «За взятие Берлина») он получил в 1945 г., в звании майора. Продолжал службу в Польше, затем в Закавказском военном округе. В отставку вышел в 1960 г. в звании полковника. Затем работал в научных институтах, являлся кандидатом военных наук. Умер в 1983 г.

Самым удивительным поворотом поисков стало то, что на связь с нами вышла внучка Савашкевича — Юлия Валерьевна Михайленко, проживающая сейчас в Санкт-Петербурге. При личной встрече она сделала музею поистине царский подарок — передала стихотворные сборники Шаламова, подписанные и подаренные им Савашкевичу, а также несколько писем Шаламова, адресованных ее деду.

Первая книга — сборник стихов «Огниво», вышедший в 1961 г.— была подарена Шаламовым Савашкевичу во время их встречи в Ленинграде, с подписью:

«Дорогому Виктору с опозданием на тридцать лет. В. Шаламов. 9 августа 1961».

Следующий шаламовский дар Савашкевичу относится уже к 1964 году. Это сборник «Шелест листьев», подписанный:

«Дорогому Виктору с самой искренней сердечной любовью на память о Вологодской школе 1917-1923 годов и о Вологде вообще. 6 апреля 1964 г. Москва. В. Шаламов».

К книге прилагается письмо:

«Москва 6 апреля 1964 г.

Дорогой Виктор. Спасибо тебе, что не забыл моей просьбы. Книжку посылаю с большой искренней симпатией, радостью и любовью. Все, что в моей памяти связано с вологодской школой и лично с тобой, до конца моей жизни останется как хорошее, особенное время, не опаленное еще серной кислотой подлинной жизни. Сердечный тебе привет. Смерть мамы твоей огорчительна, но ведь она прожила сто лет. Прими мое сочувствие, самое теплое.

Десять экземпляров «Шелеста листьев» для Вологды — это, конечно, ничтожный заказ.

Книжка эта и здесь в московских магазинах разошлась за один день. Бориса Непеина поблагодари от моего имени и скажи ему вот что: я бы мог собрать для Вологодского издательства сборник стихов (ещё не опубликованных) не хуже «Шелеста листьев» (в этом сборнике будет несколько стихотворений о Вологде, а большинство — о северной природе) листа в два-три ( до 2000 строк). Не желает ли Вологодское издательство заключить такой договор (на любой <нрзб>). Сбыт такой книжки обеспечен в Москве. Спроси Непеина.

Привет твоим домашним. Если будешь в Москве — заходи.

О.С. и Сережа (они сейчас на даче, у нас ремонт) шлют тебе свои приветы.

В. Шаламов».

Как видно, это письмо предшествовало цитированному выше письму О.С. Неклюдовой от 8 апреля 1964 г. Его ценность — в сведениях о попытке Шаламова издать в Вологде книжку своих стихов при посредничестве Б.С. Непеина. К сожалению, попытка оказалась безрезультатной[5].

А вот небольшой, пожелтевший от времени линованный листок с надписью:

«Москва 26 февраля 1967.

Дорогой Виктор. Спасибо за твое письмо. По телефону я бы давно позвонил, но мешает глухота.

Привет родным и знакомым.

Посылаю стихи, которые тебе понравились.

Твой В. Шаламов».

Листок прилагался к вырезанной странице из журнала «Юность» (№ 9, 1966 г.), подписанной: «Дорогому Виктору от автора. Москва 1966 В. Шаламов»). В эту подборку входили стихи «Не спеши увеличить запас...», «Нынче я пораньше лягу...», «После поездки», «Над старыми тетрадями», «Баратынский»).

Наконец, последняя книжка — «Дорога и судьба», с дарственной надписью «Дорогому Виктору с уважением и симпатией В.Шаламов Москва июль (?) 1967» и с запиской:

«Виктор, ты так запутал свой летний адрес, что я не могу сообразить — где ты в июле?

В Москве? В Ленинграде? В Вологде? Посылаю книжку наудачу в Ленинград.

Сердечный привет. Твой В. Шаламов.

Эта книжка получше прочих, прежних. Привет семье».

После передачи книг Ю. В. Михайленко по нашей просьбе написала небольшое воспоминание о своем деде, которое мы целиком, ничего не меняя, даже знаки препинания (чтобы сохранить подлинность чувств автора), помещаем в данную публикацию.

«Мой дедушка Савашкевич Виктор Николаевич происходит из семьи инженера-путейца Вологодской железной дороги Савашкевича Николая Титовича и жены его Евдокии Петровны (в девичестве Беляевой). Род Савашкевичей [6] происходит из городка Ошмяны в Белоруссии. Кроме того, имелись и польские корни.

Семья по вологодским меркам была зажиточной. Прадед построил большой просторный деревянный двухэтажный дом недалеко от станции. Скорее всего он не сохранился, несколько лет тому назад он был в плачевном состоянии. Вокруг поджимали новостройки.

А детей было 10, но взрослыми выросли семеро, мой дед был младшим, 1905 года рождения. Кстати, все вышли в люди. Получили образование, были умными, толковыми. Дед, как и все остальные, учился в гимназии, пел в церковном хоре, был музыкально одарённым ребёнком, играл на нескольких инструментах. Но предпочитал духовые. Впоследствии в годы военной службы всегда играл в духовых оркестрах. Очень любил слушать со мной пластинки «На сопках Маньчжурии» и «Прощание славянки», ведь когда-то исполнял их сам соло на трубе.

Владел немецким, английским и особенно французским языками. Впоследствии по службе освоил финский и польский. До самого преклонного возраста помнил наизусть стихи и песни на этих языках и русские, которые изучали в гимназии.

Однокашниками и друзьями были Варлам Шаламов, Евгений Николаевич Алов, Борис Сергеевич Непеин, Досифей Мошков, Варвара Губанова. Дружбу свою они пронесли сквозь годы до глубокой старости, несмотря на все превратности судьбы. Я лучше всех помню дядю Женю Алова, он с семьёй постоянно бывал у нас в гостях, и мы ездили к ним на Ропшинскую улицу. Вместе встречали Новый год, дни рожденья и просто так.

Дедушка всегда уважительно и с любовью отзывался о Варламе Шаламове. Они встречались в Москве и у нас.

Все книги с дарственными надписями писателя моему деду я передала в Музей В.Шаламова в Вологду.

Дед закончил военное училище, потом преподавал в путейском техникуме, где и познакомился с моей бабушкой, уроженкой Вологды и тоже из семьи железнодорожника с корнями из вышневолоцкого уезда Крыловой Галиной Алексеевной. Молодожены уехали в Москву, где дедушка учился в Академии. А далее был направлен в Ленинград, где они проживали сначала на Васильевском острове, а потом на Таврической. Моя мама родилась у них в 1938 году, правда в Вологде в роддоме возле вокзала (сохранился и поныне). Бабушку на сносях отправили в Вологду к родным.

А потом началась война, которую дед прошел от начала до конца, проливая пот и кровь за Родину, и получив ордена и медали и звание полковника Красной армии. Я очень горжусь своим дедушкой и очень жалею, что мало выслушала его воспоминаний о войне, мало запомнила и не сохранила свои записи о его героических подвигах. Зато неоднократно мы всей семьёй вместе с дедом ходили и еще пойдем в Бессмертный полк 9 мая!!!

Итак, сначала дед воевал с белофиннами на Карельском фронте. Далее началась Великая Отечественная война. Он воевал на Украинском, Белорусском фронтах, участвовал в кровопролитной Сталинградской битве, сражался в оккупированной Керчи в окружении гитлеровцев в Аджимушкайских каменоломнях. Там был настоящий ад, и по его словам и по моим воспоминаниям от поездки и экскурсии туда. Люди, загнанные немцами в каменный мешок умирали без еды, питья, под прицелами фашистов, но не сдавались. Бойцам с дедушкой удалось каким то немыслимым образом устроить побег и переправиться на наспех сколоченном плоту под непрерывным обстрелом немцев через Керченский пролив к нашим войскам. Это было настоящее чудо — подвиг! В это время бабушка получила извещение, что он пропал без вести, и она теряла надежду на спасение.

Но героический дед прошел всю европу с маленькой буквы, они освободили столько стран от фашистской нечисти, потеряли столько жизней, а теперь нашей Родине еще строят санкции. Мягко говоря, смешно. Как моська на слона. Так вот дед дошел до Берлина и расписался на стене их проклятого рейхстага!!!!!!!

Потом служил несколько лет в войсках в Польше. Кстати, всегда очень хорошо отзывался о стране и людях. Никто не воспринимал их как оккупантов, а как освободителей. Чего стоит спасение Кракова от подрыва немцами. Навсегда сохранил любовь к польскому языку.

Потом служил в Ленинграде и преподавал в Академии тыла и транспорта на Васильевском острове, где впоследствии преподавала и его дочь, моя мама, французский язык.

Он был удивительно жизнерадостный жизнелюбивый человек, любил своих родных, был очень скромен и неприхотлив. Любил жену, дочь, меня внучку, всех своих родных и племянников здесь, в Вологде, в Москве, в Эстонии. Любил объезжать семьи родных, навещать, общаться. Гордился их успехами.

Почил в бозе в 1983 году. Я была с ним в больнице, когда он уходил. Замечательные врачи хирурги сделали всё, что могли, но не сумели спасти. Хоть так я отчасти смогла оплатить свой долг. Светлая память, Царствие небесное, Вечная память настоящему мужчине воину герою!!

Он всегда в моём сердце раб Божий Виктор!!». (Январь 2022 г.).

Добавлю, что моя петербургская знакомая Анастасия Туманова по моей просьбе также подключилась к поискам информации о Савашкевиче и прислала интересные сведения: «Нашелся наградной лист на коменданта станции снабжения № 4 военной дороги № 6, капитана Савашкевича Виктора Николаевича, награжденного орденом «Красное знамя» за советско-финскую войну. В нем говорится:

«26 февраля 1940 г. на станции Лейпясуо во время обстрела станции противником и возникновения пожара в поездах, четко и быстро сумел организовать выгрузку боеприпасов из горящих вагонов и вытаскивание вагонов на перегоны, тем самым спас большое количество ценного имущества»…

* * *

О контактах Шаламова с Савашкевичем после 1967 г. пока ничего неизвестно.

Ю. В. Михайленко вспоминает, что ее дед приезжал к Шаламову в Москву, но подробностей этого не сохранилось. Возможно, к началу 1970-х гг. их связь прервалась — по причине географической отдаленности, занятости, болезней. Давал ли Шаламов читать своему другу, кроме стихов, «Колымские рассказы» и другую прозу — тоже неизвестно. Вероятно, не во все подробности своего боевого пути Савашкевич посвятил Шаламова (как и Шаламов — своего лагерного), и не во всем они могли найти общий язык. Но все-таки встречи со своим однокашником, обладавшим столь уникальным мужеством и военным опытом, не могли пройти бесследно для писателя. Особенно важное символическое значение имело для него, несомненно, участие Савашкевича в легендарном штурме Берлина. Как нам представляется, его общение с другом нашло своеобразное преломление прежде всего в двух записях в записной книжке Шаламова 1971 г.:

«Война может быть приблизительно понята, лагерь — нет».[7]

И вторая, более известная афористическая запись о Самиздате:

«Самиздат, этот призрак, опаснейший среди призраков, отравленное оружие борьбы двух разведок, где человеческая жизнь стоит не больше, чем в битве за Берлин…».[8]

Добавим, что в «Четвертой Вологде» (создававшейся в это же время), вспоминая о 1918 годе и деятельности М.Кедрова по «борьбе с контрреволюцией», Шаламов саркастически замечает:«Вряд ли масштабы подобны битве за Берлин. Триста тысяч человек убиты — какое тут может быть сравнение с кедровскими возможностями»[9].

Как можно понять, «битва за Берлин» служит у Шаламова символом жестокого сражения, где не считаются с жертвами (оправдываемыми в конце концов высшей целью). Возможно, какие-то случаи на этот счет ему рассказывал и Савашкевич. Но у Шаламова все пронизано горькой иронией и устремлено не в прошлое, а в настоящее: например, контекст высказывания о Самиздате (где распространялись и его рассказы) подразумевает, что такой жертвой может стать и он сам. Как мы знаем, так и случилось после провокационных публикаций «Колымских рассказов» на Западе, когда Шаламов вынужден был писать письмо в «Литературную газету».

В этой связи наиболее важный смысл имеет одна из поздних записей Шаламова, связанная с именем Б. Окуджавы. Откликаясь на выступление Окуджавы в Германии в середине 1970-х годов (слышанное в чьем-то пересказе), он писал: «... Булат Окуджава, выступая в Баварии, пустился в ненужные объяснения касательно сущности стихов — поэзия — непереводима, и с этим обстоятельством приходится считаться любому советологу. И всякие суждения типа “да, но” или “да и” вызывают абсолютно не нужные автору многочисленные объяснения. Надо было просто сказать, раз уж Окуджаву приняли в Мюнхене за выразителя политического протеста в советской литературе:«Да, я потому “за”, потому что я победитель, это вы напали на нас, а не мы. Мы пожертвовали двадцать миллионов людей и дошли до Берлина. Это сделали мы, а не вы…»[10]. (Курсив наш — А.Т.).

Столь прямое и однозначное выражение патриотической позиции Шаламова также могло быть связано с биографией В.Савашкевича.

Соприкосновение судеб писателя и боевого офицера, думается, выходит далеко за рамки обычной дружбы однокашников. В этом соприкосновении есть нечто более многозначительное и важное. В сущности, в их судьбах ярко отразилась вся советская эпоха с ее нерасторжимым единством героического и трагического начал. Выросшие в 1920-е годы и прошедшие сквозь суровые испытания (каждый на своем «фронте»), оба они до конца сохранили верность юношеским идеалам и преданность Родине. И не отразилось ли воспоминание о друге еще и в одном из последних исповедальных стихотворений Шаламова (где он опять упомянул и о Берлине):

Я был бы, наверно, военным
В иные, другие года,
Но рубль потерял неразменный
В осколках полярного льда.

Я брал бы Берлин, как Горбатов,
Колымский такой генерал,
Стоял б на горбатом Арбате
И в памяти не умирал.

Я был неизвестным солдатом
Подводной подземной войны.
Всей нашей истории даты
С моею судьбой сплетены[11]


Шаламовский сборник. Выпуск 6 / сост. и ред. В.В. Есипов. М.: Летний сад, 2023. С. 395–404.

Приобрести книгу можно в магазинах в Москве:

– "Фаланстер". Адрес: ул.Тверская, д.17. Метро Тверская. Вход со стороны Малого Гнездниковского переулка. Возможен дистанционный заказ. Время работы с 11:00 до 20:00 ежедневно. Сайт магазина: http://falanster.ru

– "Циолковский". Адрес: Пятницкий переулок, д.8, метро Новокузнецкая. За вестибюлем метро находится дом, где располагается магазин. Вход в арку между магазинами "Цветы" и "Продукты", дверь магазина – справа. Этаж 4. Время работы с 11:00 до 22:00 ежедневно. Сайт магазина: http://primuzee.ru/Kontakty

Примечания

  • 1. Запись передала краевед В.С. Старкова, много занимавшаяся биографией друга детства Шаламова, вологодского поэта Б.С. Непеина. У Непеина была знакомая в Ленинграде Е.А. Студенецкая, тоже бывшая вологжанка, у которой и хранилась пленка с записью (очевидно, в свое время ее передал Е.Н.Алов).
  • 2. ВШ7, 7, 300 - 301
  • 3. РГАЛИ, ф.2596, оп.3, ед.хр.29. Как можно полагать, Шаламов побывал дома у самого близкого друга и имел с ним обстоятельную беседу. Поездка в Ленинград была очень насыщенной: в той же тетради зафиксировано посещение Эрмитажа («выставка Ренато Гуттузо»), музея Пушкина на Мойке, были, очевидно, и прогулки по городу. Впечатления от поездки отразились в стихотворениях Шаламова «Город Пушкина, город Блока…» и «Ленинград». (См. Стихотворения и поэмы. Т.2.С.116-117).
  • 4. РГАЛИ, ф.2596, оп.1, ед.хр. 68.398
  • 5. Подробнее о причинах неудачи: Егорова Л., Есипов В. Шаламов и вологодские писатели. Часть 1// Вестник Вологодского государственного университета № 2 (21) /2021. С. 33–41.
  • 6. Это точное, правильное написание фамилии, закрепленное и в военных документах. В некоторых материалах (в том числе и у Шаламова) встречается написание «Совашкевич».
  • 7. ВШ7, 5,323. Вероятно, Шаламов имеет в виду разницу смысла жизни и смерти на войне и в лагере: на войне человек знает, за что борется и умирает, а в лагере — нет.
  • 8. ВШ7, 5, 329.
  • 9. ВШ7, 4, 125. Как можно полагать, о цифре потерь при штурме Берлина Шаламов знал не только от Савашкевича, но и из научной литературы. Ср: «За период с 16 апреля по 8 мая 1945 г. войска 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 304 887 человек». // История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг. Том 5. — М.: Воениздат, 1963. С.289. Число убитых составило около 80 тыс. человек.
  • 10. Запись опубликована в составе заметок «Что главное в Пушкине?— Жажда жизни» (ВШ7, 5,143). В свое время, в 1990-е годы, И.П.Сиротинская, готовившая эту публикацию, обращалась к Б. Окуджаве с просьбой пояснить обстоятельства, но он «не мог припомнить этого факта» (см. примечание там же, с. 248). Б. Окуджава в советское время являлся одним из «выездных» писателей, неоднократно бывал в Германии: в 1969, 1976, 1977 годах. См.Фишман В. Булат Окуджава и Германия. О какой из поездок идет речь у Шаламова, судить трудно. Возможно, записи выступлений и интервью Б.Окуджавы сохранились в радиоархивах.— Прим. ред.
  • 11. Стихотворения и поэмы. Т.2. С.280. Подробный комментарий к этому стихотворению: https://shalamov.ru/library/9/260.html