Ольга Ключарёва

Дебин. Пристанище Шаламовского замысла

Магадан — Сусуман — Ягодное — Дебин

Водитель маршрутки, держащегося на ходу и на плаву Мерседеса, видавшего на колымских дорогах всё, подъезжает по дорожке прямо к входу. Я так не просила, но он понимает... Из машины со мною вместе выходят почти все пассажиры. Здесь очень ценят любую возможность выйти из душного и качающегося транспорта в каждый удобный момент. Водитель попался несговорчивый. С большинством пассажиров. Не со мной. И на предыдущей остановке (Ягодное-Дебин – ехать недолго, не то что до Магадана, и я была к разговору расположена, а он не успел еще устать, двигаясь от Сусумана), в артели кого-то взяв, мы что-то успели друг другу сказать. И здесь тоже немного перекинулись. Люди вышли с нами. В солнце и особые золотисто-ржавые цвета мы все вышли сразу. Но остаться было суждено только мне. Что особенно важно – все сразу обратили внимание на памятную доску на стене здания больницы. Все подошли, даже спавший, лежа на всех трех сиденьях ингуш. Все достали свои телефоны и сфотографировали. И даже мне показалась несколько необычной вот такая, несговаривающая, ничем и никем не заготовленная, инициатива. Разные люди, разобщенные до того, вдруг как-то объединились...

Постояв две минутки, попрощавшись, водитель крикнул: «Ну, в машину, а то мы так никогда никуда не приедем!» Здесь так принято. Строгость и дисциплина. Водители на своем уровне – командиры и лидеры, что сами и знают.

Со стороны внутренней части, большого больничного двора, можно зайти. Но если раньше, проходя по коридору, через окна, не увидишь эту площадку, то можно и не догадаться... Дежурная, Людмила Федоровна, говорит: «Видите вот там, труба проходит? Это пищеблок. Скорее всего, Шаламов жил в этой комнатке. Она маленькая совсем». (Версию о том, что это именно та комната, высказали раньше, несколько лет назад, мои друзья, которые приезжали сюда во время экспедиций, которые принимали участие в открытии той самой памятной доски, которые помогали музею, и вот вам, пожалуйста: дежурная отлично помнит и знает подробности!)

В больнице, ныне действующем противотуберкулезном диспансере, который принимает пациентов со всей Магаданской области, я живу третий день. И хотя, конечно, к больным не пустят, – ты все равно, вольно-невольно уже участвуешь в некой внутренней жизни лечебного корпуса. Вот служебная машина подвозит какое-то оборудование. Вот в ту же машину погрузили на носилках неходячего, повезли куда-то, а через несколько часов привезли. Атмосфера деловая, но без суеты и напряжения. Все отлично и много лет друг друга знают.

Шаламовская комната-музей открыта была по инициативе и стараниями, как это часто здесь случается, пары человек. Главный врач Георгий Гончаров и человек, много лет собирающий сведения о происходившем здесь, о многих судьбах заключенных и разных иных людей, прошедших через этот край, Иван Александрович Паникаров. Они и начали. На разных этапах подключались другие люди. И директор артели Владимир Найман. И путешественник и лидер экспедиций и инициативы по увековечению памяти заключенных-греков Иван Джуха. И хранитель наследия Шаламова Александр Ригосик. Журналист, жительница Магадана, Евгения Ильенкова, благодаря которой состоялась моя поездка сюда. Помогают все. Присылают, привозят. Сегодня собран и укомплектован значительный книжный арсенал изданий произведений Шаламова на русском и других языках. Продолжается процесс пополнения коллекции предметов из экспедиций по местам лагерей. Есть и вещи, медицинские инструменты и книги, которыми вполне мог пользоваться в больнице Варлам Тихонович. Не так давно – в августе 2023 г. – экспозиция основательным образом, благодаря Ивану Джухе и Александру Ригосику[1], пополнилась и обновилась.

Сотрудники больницы относятся к своему музею очень бережно. Проводили меня сюда и оставили, сказав, что могу быть здесь сколько хочу.

До встречи в Ягодном с И.А. Паникаровым я, задержавшись на несколько дней в Сусумане, общалась с Михаилом Шибистым – тоже уникальным и увлеченным создателем своих собственных музеев. Музея истории лагерей и Музея СССР. Оба музея, где все собрано и бережно распределено руками одного человека («Небольшой музей-то у меня, всего порядка восьмисот экспонатов», – скромно говорит создатель), а также фотоработы Михаила находятся в ТД «Таежник» на центральной улице Сусумана.

У Ивана Александровича Паникарова, наконец, появилась возможность часть своих экспонатов передать в Дом культуры Ягодного, где дали достаточно пространства. Но основная часть музея по-прежнему находится у него дома.

Я неслучайно ушла немного в сторону и говорю о других инициативах и делах. Во всех случаях, включая и комнату-музей здесь, в Дебине, существует проблема: изменится ситуация – и все под угрозой исчезновения. К И.А. Паникарову прямо домой идут и идут люди. Долго ли так будет и удобно ли этому человеку каждый раз откладывать в сторону дела и отдых и принимать гостей? Михаил Шибистый разместил свои коллекции в магазине. Кто знает, что завтра? Аренда огромная.

Вот и больница. Пока противотуберкулезный диспансер существует. Как и поселок Дебин. Но что дальше? Анастасия Ивановна, провожая меня в музей, предлагает остаться, сделать газету о поселке. Не только полезно будет оживить ситуацию с информацией, не только будет интересно всем читать. В области должны знать и помнить: больница и поселок существуют, здесь есть жизнь. Которая, к сожалению, может и остановиться... Проехав по трассе, сворачивая в поселки, останавливаясь, осматриваясь, я могу сказать: да, на Колыме такие остановки жизни и покидание людьми своих домов в поисках лучшего продолжаются и очень возможны дальше. Проблема растет.

Таковы сумбурные впечатления и ощущения здесь, в Дебине, и в целом, в пути по Колыме...

Шаламов. В значительной степени по впечатлениям и воспоминаниям о годах в Дебине сделан и собран цикл «Левый берег». Там очень много поразительно детального, конкретного. И, на мой взгляд, взгляд любителя, но не исследователя, иногда и детальность эта, и атмосфера, которая удивительным образом складывается и возникает за этой сугубой «вещественностью», часто выходят пострашнее, нежели в других циклах и рассказах. Уникальная память человека. Авторская своеобразная скупость. Способность аккумулировать в одном предложении или абзаце то и так, что будет держать твое внимание, твои силы в напряжении и готовности.

Все ли, что описано в этом цикле, – непосредственно отсюда? Скажем, не трех-, а двухэтажное здание больницы в рассказе «Прокаженные». Да и подвал, где укрылись больной и дежурная сестра женского отделения, изолированные и зараженные проказой, в дебинской больнице существует ли? Не знаю. Но доски пола, по которому ходим здесь сегодня и мы, – те же. Те же лестницы. Те же огромные балки через высокие потолки. Ремонтов, судя по всему, больница пережила не так много, если вообще когда-нибудь пережила.

«Я был только свободным...» Загадочная, необъяснимая с точки зрения здравого смысла фраза Шаламова. У него достаточно еще неразгаданного. Нерасшифрованного. Но и то, что расшифровано давно, часто вызывает вопросы. Шаламов – вне жанров, вне рамок, вне, часто, удобнейшего «здравого смысла». «Я никогда не был вольным, я был только свободным во все взрослые мои годы». О чем он? Выходишь на улицу, обходишь большой больничный забор. Ранним солнечным утром отсюда – невероятные виды. Шаламов был человеком, очень чутко откликавшимся на состояние природы. Состояние дня, которое установила природа. А иногда – часа или даже минуты. За полчаса, которые мы вместе с симпатичной собакой провели здесь в одиночестве, наблюдая, как меняется на глазах картина, многое становится яснее.

Свобода, вероятно – в том, что он, живя годы действительно именно в той комнате, рядом с пищеблоком, окна которой и выходят сюда; живя и видя отсюда происходящее не в стенах больницы, у него за спиной, но перед собой, вот то, что сегодня вижу я – свобода его была в том, что он знал и чувствовал, для чего должен себя сохранить. Сверхзадача его – уже не просто обычного человека, обязанного выжить для, собственно, дальнейшей жизни – заключалась в понимании особого замысла. «Упрямого замысла», – как гениально определил Борис Пастернак. И этот упрямый замысел мог вполне раскрыться для него здесь. Когда он смотрел отсюда на сопки, на солнце, на снег. Или вот как мы с вами сейчас: на кажущуюся бездонной, бесконечной золотую осень.

Человек сохраняет себя ради собственного замысла. Который уже не вполне в его власти.

The copyright to the contents of this site is held either by shalamov.ru or by the individual authors, and none of the material may be used elsewhere without written permission. The copyright to Shalamov’s work is held by Alexander Rigosik. For all enquiries, please contact ed@shlamov.ru.