Сергей Гиндин

Послесловие к статье В.Т.Шаламова

В пору необычайно острого общественного внимания к успехам кибернетики и увлечения ими, А. Н. Колмогоров счел необходимым напомнить ученым-кибернетикам, которые «часто забывают о том, что анализ высших форм человеческой деятельности был начат давно и продвинулся довольно далеко», что хотя этот анализ «и ведется в других, не кибернетических терминах..., его необходимо изучать и использовать» [1]. Думается, что это напоминание еще более актуально по отношению к семиотике — науке, претендующей на изучение любых знаковых систем и потому обязанной тщательно учесть и сопоставить все данные, накопленные в исследовании отдельных систем. В частности, особое внимание должно быть уделено исследованиям «пользователей» таких систем: ученых—о науке, художников — об искусстве, поэтов — о поэзии. Такие высказывания часто имеют двойную ценность — и как исследования, и как непосредственные свидетельства информантов — «носителей языка».

Публикуемая статья В. Т. Шаламова также является попыткой объединить собственный стиховой опыт с раздумьями об общих законах стиха и поэтического творчества. Жанр этот прославлен в отечественной литературе статьей В. В. Маяковского [2] и курсом И. Л. Сельвинского [3], в первом издании, называвшимся «Стихия русского стиха». Правда, от этих знаменитых образцов статью В. Т. Шаламова отличает большая эскизность и фрагментарность, а ее жанровая принадлежность обусловила /147/ и такие особенности ее стиля и структуры, как эмоциональность и угловатость изложения, отсутствие научного аппарата, субъективная заостренность оценок. Тем не менее статья эта (и особенно § 1, свободный от попыток формализации и теснее связанный с творческим опытом автора) должна привлечь внимание не только специалистов по поэтике.

Звуковые повторы, которым посвящена работа В. Т. Шаламова, издавна привлекали внимание исследователей. Оставаясь только в пределах отечественной традиции, следует назвать такие классические исследования, как [4], где была разработана классификация повторов по их месту в стиховых единицах, [5], давшая типологию неэлементарных повторов по соотношению состава и расположения звуков в каждом из членов повтора, критический обзор [6] и [7] [8] [9] Что нового вносит в изучение проблемы В. Т. Шаламов и в чем видится нам основное значение его статьи?

В первую очередь это, как нам кажется, подчеркивание динамической природы звукового повтора, его активной формирующей роли в процессе сотворения стихотворения (и поэтом, и читателем). Такой подход помогает преодолеть как традиционную статичность представления совокупности повторов, выделяемых в пределах некоторого стихотворения, так и наблюдаемую в таком представлении изолированность и оторванность различных повторов друг от друга, их разобщенность. В. Т. Шаламов старается показать взаимосвязанность последовательно возникающих повторов, их перетекание друг в друга. [10] Такой подход родствен попыткам представления процессуальной природы стихового ритма (ср. [11]) и хорошо вписывается в свойственную современной лингвистике тенденцию к анализу языка как /148/ некоторой деятельности, в румбольдтовских терминах—» язык не как ergon, а как energeia.

Во-вторых, важное значение и для поэтики, и для психологии творчества, и для общей семиотики имеет, как нам кажется, настойчиво проводимое В. Т. Шаламовым утверждение о том, что в процессе возникновения стихотворения звук, звуковые повторы предшествуют какой бы то ни было словесно-тематической формулировке и вообще словам: «Стихотворение возникает как звуковой каркас...» Этот первоначальный императивный звуковой импульс отнюдь не противопоставляется автором содержательной стороне стихотворного текста, напротив — для него «поиск звукового каркаса стихотворения уже есть вид содержания», а звуковые повторы, и в том числе рифма, — инструмент поиска и отбора слов и конструкций, т. е. средство построения смысла. Значение подобной трактовки для аналитической поэтики состоит в том, что появляется возможность говорить о звукосмысловых связях в применении не только к более очевидным случаям звукоподражания и звукообраза, [12] но и к произвольным звуковым повторам. В то же время яснее становится и механизм возникновения звукообраза: коль скоро звуковой повтор есть средство отбора слов, то когда некоторое слово уже найдено, вероятность отбора слов,- в которых есть звуки, входящие в это отобранное слово, должна возрастать.

Значение указанного подхода для психологии творчества состоит в том, что В. Т. Шаламов фактически дает нам третью модель начальной стадии творческого процесса поэта. Согласно наиболее известной модели, выпукло и подробно описанной В. В. Маяковским [13], стихотворение начинается с бессловесного «ритма—гула», из которого лишь затем «постепенно начинаешь вытаскивать отдельные слова». С Маяковским полемизировал А. Т. Твардовский, утверждавший, что да /149/ же размер стиха «должен рождаться не из некоего бессловесного гула, а из слов, из их осмысленных, присущих живой речи сочетаний» ([14]; сходное с Твардовским описание зарождения стихотворения из конкретных слов давал Н. Гильен [15]). В. Т. Шаламов рядом с этими двумя моделями ставит третью: рождение стихотворения не из ритма и не из слов, а из звука. Новая модель описана пока куда менее детально, чем ранее известные, но заявка на ее «регистрацию» и дальнейшее изучение сделана.

Лингвистическое значение свидетельств В. Т. Шаламова состоит в том, что они заставляют задуматься о статуте так называемых моделей «Смысл<=>Текст» особенно их подкласса — моделей «Тема->Текст» [16]. По-видимому, во всяком случае — применительно к лирическим стихотворным текстам; эти системы явно могут моделировать структуру результирующего текста быть средством проверки правильности его толкования исследователем, но не моделью реального процесса сотворения текста. Конечно, теоретически можно было бы считать темой не только некоторую словесную формулировку, но, например, и некую последовательность звуков, однако это, по-видимому, будет уже серьезной модификацией модели.

Наконец, общесемиотическое значение изложенного подхода к проблеме «Звук и Смысл» состоит в демонстрации того, что наряду с дискутируемой уже несколько десятилетий (а в иных терминах — и целые столетия) проблемой произвольности-мотивированности языкового знака (см. библиографию в [17]) существует обратная ей проблема: не только означающее может быть мотивировано означаемым, но и, наоборот, означаемое может в известном смысле быть мотивировано означающим. Особенно существенной эта проблема становится на уровне высказываний, в частности — целого текста. В связи с этим возникает потребность в построении систематической типологии текстов в зависимости от взаимоотношений между планом выражения и планом содержания. Такая типология будет небезынтересна и для информатики.

В увлечении доказываемыми тезисами В. Н. Шаламов не всегда сохраняет должную меру и справедливость. Так, не вполне корректно его опровержение /150/ звукоподражательной роли повторов. Конечно, повторы, не являющиеся звукоподражаниями, встречаются гораздо чаще и потому в целом важнее для организации стихотворной речи. Тем не менее звукоподражание, звукопись бесспорно существуют и не могут быть изгнаны ни из теории, ни из практики стиха. Поэтому более прав, на наш взгляд, Г. А. Шенгели, в чьем описании «инструментовки» русского стиха [18] находят себе должное место и звукоподражание, и «лейтмотив» (т. е. звукообраз), и «линейная инструментовка», интересующая В. Т. Шаламова. [19] Неправ В. Т. Шаламов и в своем почти полном отрицании роли гласных в звуковой организации русского стиха: роль согласных просто больше бросается в глаза и легче поддается учету, изучение же роли гласных требует более тонкого анализа (см. например [20] и хранящуюся в архиве Г. А. Шенгели рукопись указанного раздела [21], изданной в сильно сокращенном варианте). Не совсем ясна трактовка В. Т. Шаламовым соотношения буквы и звука в стихотворном тексте.[22] Поспешно распространение предлагаемой «звуковой» модели стиховой интенции на творческий процесс всех классиков русской лирики: как показал первый же опыт структурного исследования авторской правки [23], характер творческого процесса, скажем, у Пушкина и Пастернака принципиально различен.

Все эти замечания не снижают, однако, общей оценки статьи В. Т. Шаламова, которую с интересом и пользой прочитают и лингвисты, и семиотики, и ученые других специальностей. /151/

Все права на распространение и использование произведений Варлама Шаламова принадлежат А.Л.Ригосику, права на все остальные материалы сайта принадлежат авторам текстов и редакции сайта shalamov.ru. Использование материалов возможно только при согласовании с редакцией ed@shalamov.ru. Сайт создан в 2008-2009 гг. на средства гранта РГНФ № 08-03-12112в.