Варлам Шаламов

Мая Ларсон, Джозефина Лундблад-Янич

Доклады о Шаламове на конференции в Лос-Анджелесе

29 марта-1 апреля 2018 г. в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе (UCLA) прошла конференция Американской ассоциации сравнительного литературоведения (ACLA), где на секции «Невозможные воспоминания: за пределами художественности и документальноcти» (“Impossible Recollections: Beyond Fiction and Documentary”) две исследовательницы выступили с докладами о творчестве Шаламова.

Автор первого доклада, «След слезинки и память камня: “этовость” в “новой прозе” Варлама Шаламова» (“Teardrop’s Trace and Remembering Stone: Haecceities in Varlam Shalamov’s ‘New Prose’”) — Мая Ларсон, докторант в Орегонском университете. Синопсис:

В своем «колымском рассказе» «По лендлизу» знаменитый писатель-лагерник Варлам Шаламов ссылается на память, отличную от человеческой, на память камня. Мерзлые трупы заключенных, когда-то погребенные в камне, остались нетленными — чтобы впоследствии быть перезахороненными с помощью бульдозеров. Избавляющиеся от трупов были уверены, что получится их утаить, но вопреки всему они не исчезли с лица земли. Так же не подчиняются общим закономерностям воспоминания шаламовского рассказчика. «Новая проза» Шаламова, по словам ее создателя, не является ни художественным вымыслом, ни историческим документом; это «само событие, бой, а не его описание… Проза, пережитая как документ». Проза Шаламова, требующая быть пережитой, — иллюстрация представлений Жиля Делеза и Феликса Гваттари об «этовости»[1] (haecceity), т. е. об особом роде событий, связанных отношениями одновременно движения и покоя, способностью влиять и находиться под влиянием. «Что я земле?» спрашивает лирический герой безымянного шаламовского стихотворения: «Я — след слезинки, / Морщинка на лице жены. / Я — нерастаявшая льдинка, / Что в чаще ждет еще весны». Лирический герой и есть «этовость», влияющая и находящаяся под влиянием, движущаяся и покоящаяся, вечно становящаяся. Аналогичным образом камень из «По лендлизу», рассказчик из «Поезда», сама «новая проза» являются «этовостью», бесконечным становлением, событием и переживанием события. Они — нерастаявшие льдинки, постоянно ожидающие весны.

Второй доклад, «Ничего не сказать — значит выразиться точнее всего? Голоса и роли детей в текстах о ГУЛАГе» (“You Say It Best When You Say Nothing at All? “The Voices and Meanings of Children in Gulag Narratives”), сделала Джозефина Лундблад-Янич, преподавательница Калифорнийского университета в Санта-Крузе. Синопсис:

В конце рассказа Варлама Шаламова «Поезд» (1964) двухлетний мальчик, который не знает слова «мама», кричит «Папа! Папа!», играя с отцом. Отец, по-видимому, — недавно освобожденный заключенный, как и рассказчик, наблюдающий неожиданную сцену семейного счастья в поезде из Иркутска в Москву. «Поезд» завершает «Артиста лопаты», третий цикл «Колымских рассказов», эмоциональным крещендо, которое отзывается беспокойным эхом во всех русскоязычных литературных текстах о ГУЛАГе: «Папа... Папа...»

Маленький мальчик, произносящий одно только слово, напоминает другое дитя лагерей — не советских, а нацистских: Хурбинека из романа Примо Леви «Передышка» (1963). Трехлетний Хурбинек узнает только одно слово перед смертью: «масс-кло» или «матискло». Джорджио Агамбен считает это слово «неопределенным и бессмысленным», но вряд ли этим можно ограничиться. Оно напоминает латинское слово «маскулус» [мужской] в дательном падеже – «маскуло» – и потому слово освенцимского малыша перекликается со словом ребенка из ГУЛАГа. То, что оба слова относятся к миру мужчин, — некий парадокс, поскольку маленькие дети в лагерях часто жили со своими матерями. Парадокс, который стоит исследовать внимательно, который заставляет задаться вопросом о функции детских голосов в лагерных текстах — голосов детей, фактически не владеющих языком.

Два маленьких мальчика и их голоса отнюдь не «бессмысленны», их опыт не является «заметками на полях» знаменитых текстов о злодеяниях и ужасах в лагерях, — скорее они могут стать тем увеличительным стеклом, через которое мы можем лучше рассмотреть суть этих лагерей. Доклад сосредоточивается на кратких, обрывочных, но всегда значимых словах детей в текстах о ГУЛАГе, принадлежащих перу Шаламова, Евгении Гинзбург и Хавы Волович.

Мая Ларсон и Джозефина Лундбдад-Янич несколько лет вели переписку. На первой личной встрече, состоявшейся именно в рамках этой конференции ACLA, исследовательницы разработали много новых и интересных проектов, связанных с исследованием творчества Шаламова в США. Они собираются продолжать сотрудничество и планируют совместные выступления на подобных конференциях в будущем.

Примечания

  • 1. Пер. Я. Свирского (Делез Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато: Капитализм и шизофрения. Екатеринбуг-М., 2010).