Ветка

«Таких не возьмешь и железом…»

Все стихи, вошедшие в академическое издание (а их свыше 1280), пронумерованы, и волею случая публикуемое стихотворение имеет многозначительный «круглый» порядковый номер 1000. Примечание к нему, как и принято в подобных изданиях, предельно лаконично:

«1000. Публикуется впервые. Автограф — Ед.хр. 3. Л.21 об. (СТ), с загл. “Ветка”. Машинопись — Ед. хр. 115. Л. 46. Двойная датировка дана с учетом того, что последняя редакция ст-ния находится в указанной папке после машинописи ст-ния “Славянская клятва”, № 998».

Позволю себе рассказать об истории этого стихотворения немного подробнее, тем более, что его судьба удивительна и во многом загадочна.

Оно было найдено в архиве Шаламова в двух вариантах: в рукописном и машинописном. Рукопись обнаружена в самодельных тетрадях (СТ) из оберточной бумаги, которые изготовил сам Шаламов, когда работал в 1949–1950 г.г. фельдшером на Колыме, на лесоучастке «Ключ Дусканья», где впервые после двенадцатилетнего перерыва получив «право на одиночество», начал писать стихи. (Именно эти стихи в двух тетрадях в 1952 г. он тайно, с оказией, отправил в Москву Б.Пастернаку). Второй вариант найден в папке с разрозненными машинописями стихов 1970-х гг. — очевидно, подготовленными к печати и предназначавшимися для публикации либо в журнале «Юность», либо в последнем сборнике «Точка кипения» (1977). Но в итоге оно, увы, никуда не попало и публикуется только теперь.

Почему же это замечательное, столь «шаламовское» по стилю и по духу стихотворение («таких не возьмешь и железом»!) не было напечатано раньше, еще в 1960-е годы, — вот, пожалуй, главная загадка. Ведь какие-либо цензурные причины здесь усмотреть трудно: аллегория ветки и человеческой стойкости настолько проста и естественна, что любое подозрение со стороны редакторов в политическом подтексте автора, в попытке протащить в стихи запретную «лагерную тему», можно было бы счесть чистым вздором. Непонятно и другое: почему Шаламов не включил «Ветки» в свою главную поэтическую книгу «Колымские тетради», завершенную в середине 1960-х годов и распространявшуюся в самиздате? Ведь это стихотворение — необычайно сильное именно «по-колымски», и могло бы украсить книгу.

Неужели Шаламов просто забыл об этом стихотворении, затерявшемся в старых тетрадях с пожелтевшими листами? Такое у него иногда бывало (с другими стихами, ибо писал он много, почти ежедневно), но здесь причина, как представляется, все же иная. Дело прежде всего в чрезвычайной взыскательности Шаламова-поэта к своей работе. Надо напомнить, что он был очень недоволен многим из того, что написал на Дусканье и послал в свое время Пастернаку. Он заявлял: «Стихов там еще не было», и называл свои самодельные тетради лишь черновиками: «Сами тетради были задуманы как большие черновики, к которым я когда-нибудь вернусь. У меня не было времени на отвлечения, на отделку…» (эссе «Кое-что о моих стихах»).

Судя по публикуемому автографу и правкам в нем, Шаламов все же находил время вернуться к отделке «Веток», написанных на Колыме. Причем, происходило это, очевидно, в разное время — ср. правки простым и цветным карандашами. В какие годы это было — трудный вопрос. Четко известны лишь два периода, когда Шаламов обращался к своим самодельным тетрадям. О первом периоде 1962 года он написал датированное тем же годом мощное трагическое стихотворение «Над старыми тетрадями»: «Выгорает бумага, /Обращаются в пыль, /Гордость, воля, отвага, /Сила, сказка и быль…» Но, скорее всего, до «Веток» тогда дело не дошло, ибо будь они отшлифованы до конца, они бы непременно вошли в его сборники «Шелест листьев» (1964) и «Дорога и судьба» (1967). Более того, этого стихотворения нет даже в списках произведений, которые он предлагал в эти сборники (такие списки есть у него в архиве). Второй, и последний, период обращения Шаламова к самодельным тетрадям — лето 1969 года, когда он привел в порядок (относительный) свой поэтический архив, написал комментарий ко многим опубликованным стихам и подытожил свой поэтический опыт в целом ряде эссе. Можно предполагать, что в эти горячие летние месяцы Шаламов, наконец, обратился и к своим старым «Веткам»? Но это только предположение, ибо в правках автографа еще нет полного тождества с текстом машинописи. Ср. оставленное первоначальное заглавие «Ветка» и другие расхождения. Главное, еще не родилась вторая строка, точно и ярко раскрывающая самоощущение позднего Шаламова: «Пока еще не на погосте…».

Возможно, Шаламов дорабатывал стихотворение и позднее, но сведений об этом нет. Поскольку иных промежуточных редакций не найдено, исследователь должен исходить из окончательной редакции текста, закрепленной в машинописи. В этом случае важнейшей является задача датировки произведения, а она непроста. Во-первых, потому что машинопись не содержит никаких пояснений, и в связи с этим наша датировка исходила лишь из того факта, что стихотворение «Ветки» (заглавие взято по машинописи как последней авторской воле) расположено в папке сразу после известного стихотворения «Славянская клятва», которое, как твердо установлено, написано в 1973 году. Во-вторых, надо учитывать особый подход Шаламова к проблеме датировки своих стихов. Сам он придерживался твердого принципа:

«Какая бы переделка ни ждала стихотворение в будущем, датой его рождения я считаю первую запись в общую тетрадь.

Казалось бы, почему датой рождения считать первую запись, а не время окончательной работы над стихотворением, время окончательной отделки, без которой стихотворение появиться в свет не может.

У меня есть важная причина для своего решения. Именно в первой записи поэту является стихотворение в его неповторимом ритме, в его звуковом содержании — устанавливается определяющая ценность стихотворения. Возникает впервые то настроение, то ощущение победы, преодоление чего-то важного в самом себе…» («Кое-что о моих стихах»).

Конечно, Шаламов прекрасно знал принятые в литературе (и в литературоведении) правила датирования произведений по окончательной редакции. Но мы не можем не считаться и с его принципом, тем более с учетом «фактора Колымы» в подобных стихах. Поэтому и указываем (в угловых скобках, как редакционное добавление) двойную дату — время начала работы над стихотворением и время его завершения.

Такова краткая история текста этого замечательного стихотворения Шаламова.

В.В. Есипов.