Варлам Шаламов

Валерий Есипов

В. Т. Шаламов и Ф. М. Достоевский

(Тезисы основных направлений исследования проблемы)

1. Актуальность проблемы «Шаламов и Достоевский»

1.1. Шаламов признается ныне во всем мире великим русским писателем, в определенном смысле — непосредственным продолжателем традиций Достоевского. Такой взгляд диктуется прежде всего схожестью внешних фактов биографий писателей (испытавших конфликт с властью и жизнь в неволе), общей принадлежностью к типу русского художника «последних», экзистенциальных вопросов бытия («жестокий талант», «мучитель наш»), главной темой произведений — художественным исследованием проблемы человека и проблемы России, в конце концов — неоспоримым в обоих случаях пророческим даром.

1.2. Наличие огромного поля духовного взаимодействия между двумя крупнейшими деятелями русской литературы XIX и XX вв., множества точек их взаимного притяжения и отталкивания — фактор, свидетельствующий о чрезвычайной актуальности проблемы «Шаламов и Достоевский» для исследования ее не только в русле литературоведения, но и целого ряда других гуманитарных наук. С учетом необычайной сложности и многоаспектности этой проблемы, а также с учетом ее практической неизученности, на данном этапе можно ограничиться, на наш взгляд, попыткой обозначения наиболее важных, на наш взгляд, направлений исследования.

2. Эмпирико-биографический аспект

2. 1. Конгениальность черт личности Шаламова и Достоевского. Раннее чувство высокого призвания художника. Поэтическая, «надмирная» доминанта структуры личности, сохраненная в течение всего периода жизни и творчества. В подтверждение тезисов могут быть приведены как автохарактеристики, так и воспоминания современников. Ср. свидетельство о выступлении Шаламова на вечере памяти О. Мандельштама в 1965 г.: «Варлам Шаламов... бледный, с горящими глазами, напоминает протопопа Аввакума, движения некоординированные, руки все время ходят отдельно от человека, говорит прекрасно, свободно — вот-вот сорвется и упадет...». Эта зарисовка может напомнить Достоевского в его Пушкинской речи.

2.2. Достоевский как один из «вечных спутников» Шаламова. Количество отсылок к Достоевскому в произведениях Шаламова – наибольшее по сравнению с другими русскими писателями. (Лишь в статьях и эссе чаще упоминается Пушкин в качестве эталона литературы). Самые значимые для Шаламова произведения — «Бесы», «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», «Записки из Мертвого дома», Пушкинская речь. Прямые отсылки к Достоевскому входят в текст следующих рассказов Шаламова: «Красный крест», «Татарский мулла и свежий воздух», «В бане», «Необращенный», «Термометр Гришки Логуна», «Воскрешение лиственницы», в очерк «Бутырская тюрьма», в «Очерки преступного мира», в позднюю автобиографическую повесть «Четвертая Вологда» (многократно). Достоевский постоянно упоминается в записных книжках, переписке и эссе Шаламова.

2.3. Главная особенность духовного диалога Шаламова и Достоевского — высокая напряженность, полемичность. Большинство отсылок представляет собой прямую, либо опосредованную полемику с Достоевским. Этот диалог (спор) касается не частных, преходящих, а вечных, основополагающих вопросов человеческого бытия. По большому счету диалог писателей — это спор «золотого», гуманистического XIX века и жестокого, катастрофического XX века.

3. Философско-художественный аспект

3.1. Величие Достоевского как пророка — ключевой и не подлежащий переоценке постулат художественного сознания Шаламова. Основания Шаламова для такого взгляда («единственный, кто много угадал» — в «Бесах»; «пытался остановить» — «Бесами» и «Братьями Карамазовыми») — дополняются мыслью писателя о несостоятельности позитивизма, который «боялся заглядывать в бездны». Таким образом, Достоевский для Шаламова — пророк русской революции. Близость мыслей Шаламова выводам русской религиозной философии начала XX в., при совершенно самостоятельных мотивах.

3.2. Достоевский — один из катализаторов сомнений Шаламова в исторических перспективах революционного пути. Противоречия Шаламова во взгляде на русскую революцию как представителя постреволюционного поколения и постреволюционного сознания (поколение 1920-х гг., «опоздавшее к «штурму неба»). Признание неизбежности («правды») революции и отторжение ее реальных последствий в политике Сталина. Шаги Шаламова вглубь — поиски истоков «русского коммунизма» в культурно-антропологическом факторе, национальном характере, противоречия которого ярко выражены в творчестве Достоевского.

3.3. Основные предметы полемики Шаламова и Достоевского. В области пророчества — «многое угадал, но прошел мимо практического решения этого теоретического вопроса». («Четвертая Вологда»). Снижение гуманистического пафоса идей Достоевского — на основе трагической (горькой) иронии. Колыма как символ краха гуманизма и как последний порог испытаний человеческого духа.

3.4. «Записки из Мертвого дома» и «Колымские рассказы» как отражение полемики Шаламова и Достоевского.

3.5. Частный вопрос — об отношении Шаламова и Достоевского к уголовным преступникам. «Несчастные» и «блатари». «Достоевский не знал блатного мира» (рассказ «Красный крест»).

3.6. Достоевский сквозь призму суждений Шаламова о «вине» русской гуманистической литературы второй половины XIX в. в трагедиях XX в. Уточнение места Достоевского в этом ряду — наряду с Л. Толстым, Н. Некрасовым и народнической литературой. Основная вина Достоевского по Шаламову — артикуляция и распространение мифа о «народе-богоносце», «бешеная проповедь» утопических, идеалистических («розово-христианских» и мессианских) идей. Сходство выводов Шаламова с выводами К. Леонтьева, Н. Бердяева и других представителей русской философии.

3.7. Достоевский и Шаламов как представители двух парадигм русского духовного сознания — религиозной и внерелигиозной (в отличие от атеизма — не воинственной, стоической). «Разве выход из человеческих трагедий — только религиозный?» (рассказ «Необращенный»; «Гальванизация Достоевским всех этих проблем спасти ничего не могла, а рассуждения о гибнущих невинных детях, как аргумент существования Бога, вовсе кощунственны». («Четвертая Вологда»). При этом — сознание высокого значения личности Христа и христианских заповедей.

3.8. Проблема человека в произведениях Шаламова и Достоевского. «Человек есть тайна» — «Где граница между человеком и животным?» Падение и возвышение человека в крайних ситуациях.

3.9. Проблема России в произведениях Шаламова и Достоевского. Особенности национального характера и особый путь (у Шаламова — «судьба») России. Народ и интеллигенция в произведениях Шаламова и Достоевского.

3.10. Болевой, «шоковый» эффект произведений Шаламова как трансформация художественного опыта Достоевского и как самостоятельный мотив творчества.

3.11. Эстетика произведений Шаламова и Достоевского. Почему рассказ, а не роман? Миссия художника: «в искусстве важен указующий перст» (Достоевский) — «искусство лишено права на проповедь» (Шаламов). Уроки XX в. в эстетике и литературной практике Шаламова.

3.12. Шаламов как пророк и прямой духовный наследник Достоевского. Главное его отличие — отсутствие какой-либо энтузиастичности, «шиллеровщины», «розового гуманизма» и мессианизма. «Человек оказался хуже, чем о нем думали русские гуманисты, и не только русские» — не пессимизм Шаламова, а констатация громадной роли в истории иррациональных, антропогенных и культурогенных факторов (что связывает писателя с рационалистической философией Запада).

3.13. Пророчество Шаламова о наступлении «блатной инфекции» при утрате нравственных ориентиров в обществе, резком изменении «моральной атмосферы» — рационалистический парафраз формулы Достоевского: «Если Бога нет — все дозволено».

3.14. Типологическое сходство взглядов Достоевского и Шаламова на современный им либерализм в России. Основные причины: в первом случае — политический, православный консерватизм, во втором -.социально-философский рационалистический консерватизм, обусловленный пониманием непредсказуемости любых резких перемен в столь сложном социуме, как СССР в условиях холодной войны. Противоположность взглядов по этой проблеме у Шаламова и А.И.Солженицына (считавшегося себя, как известно, прямым наследником Достоевского в русской литературе).

4. Заключение. Выводы

4.1. Шаламов, при всем своем преклонении перед гением Достоевского, выделении его среди других фигур русской литературы, следовании ему в высших целях своего искусства, — во многом его антипод и сознательный антагонист, что объясняется прежде всего исторической пропастью между XIX и XX вв.

4.2. Изучение проблемы духовного взаимодействия писателей в пространстве времени поможет не только оттенить своеобразие каждого из них как глубоко национального художника и мыслителя, но и даст важный материал к философскому осмыслению противоречий исторического развития России и мира.

2010