Никита Петров

Два начальника: штрихи к портретам героев рассказов Варлама Шаламова — Эдуарда Берзина и Ивана Никишова

Они не вымышленные герои, как это обычно бывает в литературе. Оба в разное время были начальниками Дальстроя, и им обоим Шаламов посвятил отдельные рассказы. Хотя их судьба сложилась по-разному. Берзин в конце 1937-го был арестован и на следующий год расстрелян. А вот Никишов, пришедший к руководству Дальстроем в 1939-м, сохранял начальственные позиции вплоть до конца 1948-го.

С Берзиным судьба свела Шаламова еще в Вишерлаге. То был период увлечения романтической теорией «перековки». Так казалось еще со времен Дзержинского, будто лагерный труд может кого-то воспитать и избавить от преступных наклонностей. В действительности, и Шаламов пришел к этому выводу довольно рано, «проводился великий эксперимент растления человеческих душ, распространенный потом на всю страну и обернувшийся кровью тридцать седьмого года. Именно здесь и тогда проводился первый опыт новой лагерной системы — самоохрана, “перековка”, питание в зависимости от выработки, зачеты рабочих дней в зависимости от результатов труда. Система, которая достигла расцвета на Беломорканале и потерпевшая крах на Москанале, где и до сих пор находят человеческие кости в братских могилах»[1]. Во главе этого эксперимента на Вишере стоял Эдуард Берзин.

Берзин, родившийся в 1894-м в Лифляндской губ. с пятилетнего возраста жил вместе с родителями на окраине Риги. Учился малярному делу, рано проявил способности к художеству и уехал в 1910-м в Германию, где окончил Берлинское училище живописи. Вернулся в Россию. С января 1915-го в царской армии, был тяжело ранен на фронте, награжден Георгиевским крестом 4-й степени, дослужился до прапорщика. Революционная карьера Берзина началась в рядах красных латышей. В июле 1918-го, будучи командиром легкого артдивизиона Латышкой стрелковой дивизии он участвовал в подавлении выступления левых эсеров. В том же году в ноябре он стал членом коммунистической партии./158/

К 1918-му году относится и участие Берзина в масштабной провокации затеянной ВЧК против представителей иностранного дипкорпуса в России, известной в литературе как якобы разоблаченный чекистами «заговор послов». Об этом эпизоде ходили легенды. Как пишет Шаламов, Берзин «встретился с Локкартом, с английским послом, и с Сиднеем Рейли — знаменитым английским разведчиком и заманил шпионов в ловушку. Осторожный Рейли бежал, а Локкарт был арестован и обменен позднее на Литвинова, который сидел в английской тюрьме»[2]. В действительности Берзин, вместе с другими агентами ВЧК, выдавая себя за представителя антибольшевистского подполья, готовившего переворот, предлагал главе английской миссии в Москве Локкарту участвовать в подготовке покушения на Ленина и Троцкого. Англичане с сомнением отнеслись к этой затее[3]. Произошедшее вскоре покушение на Ленина спутало чекистам все карты. Пришлось спешно проводить аресты англичан, хотя они к покушению не были причастны.

В 1919–1920 годах Берзин вместе с дивизионом на фронте, воевал под Орлом, на Каховском плацдарме. Еще в 1918-м Дзержинский заметил Берзина и впоследствии приблизил к себе. С февраля 1921-го Берзин сотрудник ВЧК — ОГПУ. На Вишере Берзин появился в 1927-м как директор строящегося химзавода. Тогда в его подчинении оказались заключенные Вишерского отделения Управления Соловецкого лагеря особого назначения. Их численность составляла лишь несколько тысяч человек. В 1929-м отделение было преобразовано в самостоятельный лагерь, и Берзин стал начальником Вишерлага, чье население росло прямо-таки космическими темпами. Если в конце 1929-го было всего 6 тысяч заключенных, то к концу 1930-го их стало 30 тысяч! Лагерь разрастался, и строительству придавалось огромное значение. Сюда гнали этап за этапом.

Как отмечает Шаламов в рассказе «У стремени», среди лагерного населения Берзин слыл «большим демократом», он ежедневно принимал заключенных, выслушивал их просьбы и жалобы. Правда, отводил этому занятию лишь небольшое время, пока седлал коня. Иногда успевал выслушать просьбы десятка зеков. Другое дело, помогал ли им? «Людям он не верил»[4], — пишет Шаламов, а к заключенным инженерам относился «с полным презрением», полагая, что все они «вредители»[5].

Переместившись в 1931-м на Колыму, Берзин получил неограниченную власть. Об этом пишет Шаламов в рассказе «Берзин»:

«Он был директором Дальстроя, хозяином жизни и смерти десятков тысяч людей, он был высшей партийной инстанцией, главной советской властью золотого края, командующим пограничными войсками на границе с Японией и Америкой. Он был высшим представителем Советской власти для десятков национальностей, населяющих Колыму, — юкагиров, эвенов, якутов, чукчей...»[6].

Будучи начальником Дальстроя, Берзин в марте 1935-го был награжден орденом Ленина.

Шлейф таинственности прошлого и необъяснимости могущества в системе ГУЛАГа тянулся за Берзиным и на Колыме. Хотя, Шаламов в своих оценках беспощаден,/159/ отмечая, что таким как он «славу дал мундир». Берзин, по его мнению, «убивал по приказу свыше» и не был сколько-нибудь замечательным человеком[7]. Сочетая высокомерие и игру в тайну, столь свойственную людям чекистской профессии, Берзин нажил немало завистников, недоброжелателей и врагов. В разгар массовых чисток и репрессий это сыграло роковую роль.

В июне 1937-го в адрес руководства НКВД было направлено письмо. По форме — заявление, а по содержанию — донос о непонятном и подозрительном прошлом Берзина. Автор — заместитель наркома лесной промышленности, а в прошлом непосредственный руководитель Берзина — бывший начальник ГУЛАГа Лазарь Коган. Вот этот документ:

ЗАЯВЛЕНИЕ ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАРКОМА ЛЕСНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ Л. И. КОГАНА НА ИМЯ ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ В.М. КУРСКОГО О «ПОДОЗРИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ» Э.П. БЕРЗИНА. 11 ИЮНЯ 1937 Г.

Тов. Курский!
Звонил ФРИНОВСКОМУ, говорят, уехал.
Пишу тебе.
Есть такое место — Колыма на Дальнем Востоке. Там золотые прииски. Начальник там — БЕРЗИН. Колыма находится в ведении НКВД.
БЕРЗИН — очень своеобразный человек с довольно известным прошлым. Это тот солдат БЕРЗИН, который вербовался ЛОКАРНТОМ (заговор послов)[8]. Своеобразие его заключается, например, в том, что он лет 6-7 тому назад сказал мне: «Ведь меня в партию записал насильно СВЕРДЛОВ». Кроме того, БЕРЗИН единолично вел какие-то секретные дела за границей, часто туда ездил, имел свой счет в финотделе ГПУ, по которому, кажется, не отчитывался. Смутно он говорил о своей связи с разведупром и давал понять, что заграничную работу ведет от разведупра. ЯГОДА как то говорил, что и он не знает, что делает БЕРЗИН и где он берет деньги.
БЕРЗИН в 30 году строил на Урале Вишерскую бумажную фабрику, тоже, как будто, от разведупра, а затем достраивал ее уже от ГУЛАГа. Вокруг фабрики он тоже разводил видимую для меня конспирацию, но до конца не говорил в чем дело.
Всю деятельность БЕРЗИНА, связанную с какой-то конспиративной работой и, в частности, связанную с постройкой Вишерской бумажной фабрики и поездками за границу — знал РУДЗУТАК.
БЕРЗИН об этом говорил прямо. С РУДЗУТАКОМ он был на «ты», называл его Яном и устраивал через него все свои хозяйственные дела. Если чего мы не могли для строительства фабрики делать нормальным порядком, БЕРЗИН легко проводил через РУДЗУТАКА. Это нас радовало, но часто — удивляло. Объясняли мы отношения к БЕРЗИНУ РУДЗУТАКА земляческим и товарищеским признаками. У БЕРЗИНА в Москве, где-то около Девичьего Поля, был и говорят есть (сказал сегодня Пом. Нач. ГУЛАГа АЛМАЗОВ бывш. Зам. БЕРЗИНА/160/ по Колыме) деревянный, двухэтажный большой дом. Однажды, много лет назад, я подвозил БЕРЗИНА к этому дому. Жил он во всем доме один, хотя, по виду, там можно поселить 10 семейств.
Бывавший там АФАНАСЬЕВ (помнишь, был комендантом в Ростове) рассказывал, что там, в доме, охрана, кажется, даже милиция, и что в большей части дома никто не живет и туда никого не пускают. Не помню кто, но говорили, что туда приезжает РУДЗУТАК. Ворота всегда на запоре. Постоянно во дворе стояла машина, на которой, в редкие приезды с Вишерского строительства в Москву, ездил БЕРЗИН. БЕРЗИН говорил, что это машина Совнаркома. Меня всегда занимал вопрос: как вяжется официально небольшое служебное положение БЕРЗИНА с его неофициальными возможностями — этот таинственный дом (на мой вопрос: «Кто же еще живет в этом доме?»; БЕРЗИН ответил: «Никто». Я спросил: «Зачем же тебе такой большой дом?»; он ответил, как всегда загадочно, об одном порученном ему деле), поездки за границу, громадный личный текущий счет в финотделе (БЕРЕНЗОН должен это помнить). Сегодня пом. нач. ГУЛАГа АЛМАЗОВ рассказал мне, что называясь членом партии, БЕРЗИН до 1929 г. не имел партбилета. Когда на Вишере пошел слух, что он беспартийный, БЕРЗИН, будто бы выехал в Москву, и привез партбилет, в котором он значился членом партии с 1918 г.
БЕРЗИН — очень странный человек. Он всегда занимал мое внимание своим своеобразием. По всему своему складу, он мне казался беспартийным, и когда он сказал, что его насильно записали в партию, это подтвердило мое впечатление о нем.
Сообщаю это для сведения.
Может быть пригодится.
Адрес дома БЕРЗИНА в Москве не знаю, знаю, что около Девичьего Поля.
Можно, видимо, узнать в Дальстрое (контора БЕРЗИНА) или у т. БЕРМАНА в ГУЛАГе.
Л. КОГАН[9]

Адресованное заместителю наркома внутренних дел письмо, в итоге попало к наркому Ежову. Он, в свою очередь, 21 июня 1937-го без каких либо комментариев направил документ Сталину и Молотову (за исходящим № 57979), лишь сопроводив короткой запиской от себя: «Направляю копию сообщения т. КОГАНА (Зам. Наркомлеса) о т. БЕРЗИНЕ»[10].

Вообще-то, в 1937-м такие документы обычно срабатывали. Во-первых, дважды в письме повторяются тревожащие воображение начальства нотки в характеристике Берзина: «очень своеобразный», «очень странный». И совсем не важно, был ли Берзин столь могущественен, как это отмечает в своем заявлении Коган. Важно сделать этот нужный акцент. Во-вторых, совершенно убийственным было упоминание в письме о тесной и дружеской связи Берзина с Яном Рудзутаком. Ведь заместитель председателя Совета Народных Комиссаров СССР Я. Э. Рудзутак к этому времени был уже арестован и давал показания (его арест состоялся 25 мая 1937-го).

Тем не менее, донос Когана возымел действие не сразу, хотя, без сомнения, предрешил судьбу Берзина. Осенью Ежов стал готовить ему замену на посту руководителя Дальстроя. Сначала шифровкой от 6 октября 1937-го из Симферополя в Москву был/161/ вызван будущий преемник Берзина — К. А. Карпов. Ежов писал ему: «Выезжайте Москву для доклада наркому»[11]. Через две недели, 20 октября Ежов направил Берзину шифровку следующего содержания:

«ОТВЕТ ВАШИ ТЕЛЕГРАММЫ ЗАДЕРЖАЛСЯ ВВИДУ ПОДЫСКАНИЯ ВАМ ЗАМЕСТИТЕЛЯ тчк СЕЙЧАС ВАШИМ ЗАМЕСТИТЕЛЕМ НАЗНАЧЕН ПАВЛОВ КОТОРЫЙ БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ВЫЕЗЖАЕТ НАГАЕВО тчк ПО ОЗНАКОМЛЕНИИ ПАВЛОВА РАБОТОЙ ВЫЕЗЖАЙТЕ МОСКВУ ОТПУСК И ЛЕЧЕНИЕ тчк НАДЕЮСЬ ЧТО ПОСЛЕ ОТДЫХА И ЛЕЧЕНИЯ ВЫ С НОВЫМИ СИЛАМИ ВЕРНЕТЕСЬ НА РАБОТУ И ПОКАЖЕТЕ ЕЩЕ БОЛЬШИЕ ОБРАЗЦЫ ПО ДАЛЬНЕЙШЕМУ ОСВОЕНИЮ КОЛЫМЫ»[12].

Конечно, Ежов хитрил. Обещанного отдыха и лечения вовсе не предусматривалось. Берзин выехал Москву и 17 декабря 1937 г. был арестован прямо в вагоне поезда. Расстреляли Берзина 1 августа 1938-го. Но не избежал этой участи и автор доноса Коган. Его арестовали 31 января 1938-го — вслед за Берзиным и расстреляли 2 марта 1939-го. В эпоху Хрущёва оба — и Берзин, и Коган — были реабилитированы, как впрочем и Рудзутак.

Другому герою рассказов Шаламова — начальнику Дальстроя Ивану Никишову — повезло. Он не пал жертвой сталинских репрессий, как Берзин. Хотя о нем, так же как в свое время и на Берзина, руководству НКВД был направлен разоблачительный материал. Правда, время уже было совсем другое. Ниже публикуется архивный документ. Его жанр — обыденный и тривиальный для советской эпохи — анонимное сообщение наверх о творящихся в Дальстрое безобразиях. А вот содержание поражает! Это живописный и неприглядный портрет отдельно взятых самодура и его жены в окружении челяди и всяких там прихлебателей. Да, в анонимке речь идет об одном очень большом гулаговском начальнике или, как теперь принято говорить, «эффективном менеджере» — начальнике Дальстроя Иване Федоровиче Никишове. Родившийся в 1894-м в семье крестьянина Вологодской губернии, он сделал блестящую карьеру в органах. В Первую мировую, в царской армии дослужился до фельдфебеля, с 1918-го в РККА и в 1923-м уже командир полка. В 1919-м вступил в РКП (б), а с 1924-го его карьера развивается в пограничных и внутренних войсках ОГПУ — НКВД. Здесь ему посчастливилось служить какое-то время в Закавказье, под началом Берии. А в ноябре 1938-го, когда Берия, став наркомом внутренних дел, решительно разгонял ежовские кадры, он выдвинул Никишова на должность начальника УНКВД по Хабаровскому краю и, без малого, через год — в октябре 1939-го сделал его всесильным начальником Главного управления строительства на Дальнем Севере (сокращенно Дальстрой) в Магадане.

Дальстрой был государством в государстве. Его особый статус был закреплен в простой сталинской формуле: «комбинат специального типа», с особыми условиями, дисциплиной и режимом, нацеленный непосредственно на добычу золота. Как пояснял это Сталин в направленной в Магадан телеграмме от 13 августа 1939-го: «другого населения в районе Дальстроя, кроме уголовного, нет или почти нет»[13]. Удаленность и обособленность крупного лагерного объекта диктовали/162/ своеобразное самоощущение его работников — вырабатывалась психология островитян. Недаром выезд оттуда обозначался как выезд «на Материк». Островной синдром лагерного начальства задавал форму и особый безудержный размах жизни, шумных праздненств и застолий. Ну да, все свои — чего стесняться. Здесь все приобретало преувеличенные, гротескные черты. Вся убогость и идиотизм советской жизни умножались стократно.

Это был праздник рабовладельцев на невольничьих рудниках. Заключенные были заняты тяжелым ручным трудом в шахтах и из всех средств механизации имели лишь нехитрые приспособления, как об этом пишет Варлам Шаламов в «Колымских рассказах», известные еще со времен древнего Египта. Изнурительный труд и скорая смерть — удел несчастных, попавших в лагеря на Колыме.

Над всем этим возвышался главный начальник — Никишов. Он не был обделен Берией ни званиями, ни наградами. Помимо 4 орденов Ленина, его грудь украшали многие другие ордена и среди них: орден Кутузова 1 степени и скромная золотая звезда «Серп и Молот» Героя Социалистического Труда. В феврале 1939-го Никишов имел спецзвание комиссара ГБ 3-го ранга, соответственно, в июле 1945-го получил генерал-лейтенанта.

Удивительно живой и емкий образ Никишова предстает из рассказа Варлама Шаламова «Иван Федорович» в цикле «Колысмских рассказов». Здесь пара строк и об избраннице Никишова — его жене Алексадре Гридасовой:

«Иван Федорович особенно заботился о своем сердце после недавней женитьбы на двадцатилетней комсомолке Рыдасовой. Иван Федорович сделал ее своей женой, начальницей большого лагерного отделения — хозяйкой жизни и смерти многих тысяч людей. Романтическая комсомолка быстро превратилась в зверя. Она ссылала, давала дела, сроки, “довески” и стала в центре всяческих интриг, по-лагерному подлых»[14].

Нет нужды говорить, что ее ненавидели не только зеки. И подчиненные Никишова немало от нее натерпелись. Это и было, вероятно, главным фактором, вдохновившим безымянного автора на написание анонимки — беспощадного в своих разоблачениях[15].

Приезд вице-президента США Генри Уоллеса в Магадан в 1944-м — особая история. В анонимке об этом говорится вскользь, хотя и с нескрываемой обидой — американские подарки достались Никишову и Гридасовой, и кое-что перепало лагерникам, а начальство Дальстроя средней руки вообще было обойдено. Наверное, многоопытный Никишов решил, они и так имеют все что хотят.

Но вот показуху к приезду вице-президента наладили знатную. Никишов приложил лихорадочные усилия, чтобы Колыма выглядела вполне цивилизованно. Как об этом пишет Шаламов:

«Иван Федорович встречал Уоллеса в штатском костюме. Караульные вышки в ближайшем лагере были спилены, а арестанты получили благословенный выходной день. На полки поселкового магазина были выворочены все “заначки”, и торговля велась так, как будто не было войны»[16].

Конечно же, всех/163/ заключенных-доходяг убрали с глаз подальше:

«Изнуренные женщины-узницы, работавшие в свинарниках на близлежащем хозяйстве, были заменены самыми представительными из работавших там в НКВД женщин. На шахтах появились сильные, здоровые, счастливые молодые люди, заменившие изможденных заключенных. На протяжении трех дней, во время которых американцы рассматривали лагеря, всех заключенных держали под стражей, далеко от гостей, и в первый и последний раз показывали им кинофильмы, дабы они не устраивали беспорядков»[17].

Надо сказать, нехитрый и до сих пор вполне традиционный российский трюк удался. Уоллес и сопровождавший его профессор Оуэн Латтимор были очарованы Никишовым и Гридасовой и поделились своими впечатлениями на страницах журнала «National Geographic» (Dec. 1944, p. 641–676):

«Оба, и он, и его жена, высказывают понимание и проявляют тонкий интерес к искусству и музыке, а также обладают глубоким чувством гражданской ответственности... Мы с интересом обнаружили вместо преступлений, пьянства и постоянных ссор, золотой лихорадки прошлых времен — обширные теплицы, где выращивают помидоры, огурцы и даже дыни, чтобы отважные шахтеры получали достаточно витаминов»[18].

И позднее в своей насквозь фальшивой книге «Миссия Советской Азии» Уоллес писал о счастливых магаданских шахтерах.

Позднее над Уоллесом в США смеялись. Был на Колыме, где смертность зеков зашкаливала все разумные пределы, и ничего не понял. Какие там витамины! Герой рассказа Шаламова «Житие инженера Кипреева» выразился об условиях в колымских лагерях вполне определенно: «Освенцим без печей»[19].

Итак, читаем документ:

АНОНИМНОЕ ПИСЬМО НАРКОМУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Л. П. БЕРИИ И В ЦК ВКП (Б) О НАЧАЛЬНЕКЕ ДАЛЬСТРОЯ И.Ф. НИКИШОВЕ И НАЧАЛЬНИКЕ УПРАВЛЕНИЯ МАГАДАНСКОГО ИТЛ А. Р. ГРИДАСОВОЙ. ДЕКАБРЬ 1945 Г.

Народному комиссару внутренних дел Союза ССР т. Берия[20]
ЦК ВКП (б) начальнику отдела кадров

Много раз уже сообщалось, что н-к Дальстроя НИКИШОВ окончательно разложился и своим поведением компрометирует звание простого советского человека, а не только Депутата Верховного Совета и члена ЦК ВКП (б). У нас, на Колыме, каждому понятно, что если рядовой человек сделал бы сотую того, что делает НИКИШОВ — его давно посадили бы.
Вместе с этой проституткой ГРИДАСОВОЙ они творят свои грязные дела. Вот Вам еще раз конкретные факты, которые легко проверить, т. к. терпеть больше невыносимо./164/
15-го декабря 1944 г. НИКИШОВ устроил банкет с геологами. На совещании присутствовал академик СМИРНОВ, участники совещания, геологи, руководители Дальстроя и н-ки отделов. В то время план еще не был закончен и не было известно, будут награды или нет, — это не помешало НИКИШОВУ поднимать тосты по адресу руководящих работников геологов и обещать им ордена. В присутствии 200 чел. геологов ВАСЬКОВСКОМУ, ШОЛМИНУ и др.: «Вы очень честный и скромный человек, у Вас на груди медаль, я скоро дам Вам орден». Этим он так подогрел подвыпивших людей, что многие стали кричать «горько» и он тут же целовался с ГРИДАСОВОЙ.
Большей пошлости трудно себе представить.
Назавтра, конечно, как после каждой пьянки, он и ГРИДАСОВА на работу не вышли. На этом же совещании он коснулся бывш. работника Д [альневосточного].С [строительства]. ФЛОРОВА и сказал, что он известный оппортунист, которого зачем-то держат Зам. Накромцветмета.
В июне 1945 г. в связи с приездом в Магадан Хабаровской оперетты на гастроли был устроен большой банкет с артистами и активом города, как говорится, всякий повод хорош, чтобы выпить за государственный счет, а все остатки банкета возятся прямо ящиками на квартиру и этого хватает до следующего банкета.
Для ГРИДАСОВОЙ устраиваются бесконечные премирования по всякому поводу и без всякого повода. Все заместители по очереди подписывают приказы и распоряжения о премировании. Когда стекольный завод, за который все время премируют ГРИДАСОВУ, находился в системе местпрома, тогда там никого не премировали, а дело шло не хуже и обслуживали предприятие инвалиды, теперь там самая здоровая рабочая сила, а премируют не директора завода, а ГРИДАСОВУ, которая изредка заезжает на завод, когда едет на дачу, находящуюся в том районе. Эта женщина не читает ни газет, ни книг, а только пьянствует и занимается развратом. В Дальстрое все можно сделать через нее, поэтому она целыми днями занимается не своей службой, а приемом всевозможных посетителей. Н-ки отделов Главка посещают ее и просиживают в приемной часами в ожидании приема и через нее добиваются того, что не сумели решить с НИКИШОВЫМ.
Что вообще можно сказать о моральном облике НИКИШОВА, когда у него на глазах единственная дочь с 13 лет пошла по рукам, а сын его, начиная с 17-летного возраста, не стесняясь посторонних, называет отца негодяем и мерзавцем.
Вы спросите н-ка Политуправления СИДОРОВА, что делается в Дальстрое. Он ведь все знает, но почему молчит не понятно. Для всех наглядно видно, что они друг друга ненавидят. Сейчас в Москве находится Е. КУЧЕРОВА, член партии, спросите, как НИКИШОВ ее вызывал к себе на квартиру, предъявил ей анонимку о развратном поведении ГРИДАСОВОЙ и устроил ей дикий скандал, хотя КУЧЕРОВА к этому отношения никакого не имела.
В Москве, кажется, в НКВД работает ТИТАРЕНКО Ольга, жена ЯРИКОВА. Она Вам расскажет, как НИКИШОВ вызывал ее в присутствии ГРИДАСОВОЙ в кабинет и спрашивал, почему она делилась с сотрудниками Секретариата ДС с кем жила ГРИДАСОВА, от кого делала аборты, один или два раза болела гонореей. После чего уволил ее с работы. Бывший секретарь НИКИШОВА АНИСИМОВ, работает сейчас в ВОХРе, был уволен 2-го мая за то, что 1-го мая с компанией заявил жене шофера НИКИШОВА..., что пока она/165/ обедает в этой компании — в это время ее муж имеет половые отношения на даче с ГРИДАСОВОЙ, если НИКИШОВ уже достаточно пьян. По этому поводу НИКИШОВ также вел целое следствие и лично допрашивал н-ка АХО СЕЛИНА, на квартире у которого это было, и всех его гостей.
Бывш. сотрудник Дальстроя КРАЙНИЙ М., работает теперь комендантом НКВД во Фрунзе, уволен с работы за то, что жил с ГРИДАСОВОЙ. Она просила его постараться, чтобы она забеременела и этим привязать крепче НИКИШОВА. На пароходах, которые приходят из Америки, НИКИШОВ с ГРИДАСОВОЙ устраивают сильные пьянки, после чего его на глазах у всех работников порта еле втаскивают и усаживают в машину. ГРИДАСОВА организовала на квартире члена партии МАРКОВОЙ притон разврата. Сама ходила туда со своими любовниками и другим ключи давала. Сын МАРКОВОЙ пограничник Нагаевского погранотряда застал один раз вечером в квартире у себя на кровати ЦАРЕГРАДСКОГО с женой ДРАБКИНА. Об этом все знают и Горком партии, но мер никаких не принимают. Летом ГРИДАСОВА пьянствовала на квартире пред. Окружкома Союза АДОЛИНА с его женой и 2-мя моряками. Вечером после пьянки ГРИДАСОВА собралась ехать на пароход Находка в сопровождении ст. помощника капитана, с которым жила. На лестнице им встретился милиционер, и ГРИДАСОВА его избила, а дело замяли, хотя об этом знает весь город.
ГРИДАСОВА свободно залезает в карман государства. К приезду УОЛЕСА в Магадан для обстановки квартиры было сделано много ценных вещей рукодельных и картин. Все это потом забрала ГРИДАСОВА домой. При каждой поездке в Москву ГРИДАСОВА берет с собой полсамолета ценных вещей: художественные вышивки, картины, изделия из слоновой кости и много др. Все это делает в мастерских и не проводится по нарядам, а рабочая сила считается как бы находящаяся в лагере. ГРИДАСОВА не стесняется говорить, что нужно давать везде подарки. Стоимость этих подарков достигает громадных цифр. Это могут подтвердить все зав. мастерскими, которые очень боятся этих комбинаций. ГРИДАСОВА распускает самые грязные слухи про всех руководящих работников Дальстроя. В отношении н-ка НКВД ОКУНЕВА она пустила слухи, что он жил с заключенной уборщицей ТАРТАКОВСКОЙ, а о СИДОРОВЕ она говорит, что от него родила ребенка жена работника НКВД ЕМЕЛЬЯНОВА, то есть она хочет создать впечатление, что все такие же грязные, как она.
Поговорите с пред. Окружкома Союза АДОЛИНЫМ — это безусловно честный человек. Посмотрите как он страдает. С одной стороны он боится, чтобы не исключили из партии за молчание о всех вопиющих безобразиях НИКИШОВА и ГРИДАСОВОЙ. С другой стороны он боится сказать об этом кому следует, ибо НИКИШОВ создал впечатление на Колыме, что у него такие сильные руки, что и в Москве любого достанет. Жена АДОЛИНА несколько раз в присутствии посторонних стояла на коленях перед ГРИДАСОВОЙ в кабинете, целовала ей руки, плакала и всячески доказывала, что она не имеет никакого отношения к анонимке НИКИШОВУ на ГРИДАСОВУ. Вот до чего дошло дело. Целование рук приняло уже узаконенный характер. На встрече Нового года 44–45 года в клубе ВОХР ГРИДАСОВА заблаговременно подстроила, и когда НИКИШОВ явился, ему немедленно начали целовать руки секретарь ГРИДАСОВОЙ и ее заместитель ЩУЧКО и другие подхалимы.
Американские подарки получили не нуждающиеся, а ГРИДАСОВА и заключенные./166//
Вот таким образом, выезжая на прекрасном коллективе Дальстроя, этот паразит ГРИДАСОВА строит авантюры, влияет на представление к правительственным наградам, а НИКИШОВ до того опустился, что выполняет все ее капризы и неужели этому не будет конца. Очень просим Вас разобраться с этим делом[21].

Итак, обвинения, выдвинутые против Никишова и Гридасовой, были серьезные, что называется, дальше ехать некуда. Что же в Москве, были ли приняты меры? В НКВД анонимка поступила 19 декабря 1945-го. Своим заместителям Берия начертал короткую резолюцию: «Надо проверить. Представьте свое предложение. 22.12.45 г.». Однако сам через неделю покинул пост наркома внутренних дел. Может быть в этом кроется причина, что материалов проверки этой анонимки по линии НКВД, как о том распорядился Берия, обнаружить в архиве не удалось. Но автор (или авторы?) анонимки подстраховались — она была послана сразу в два адреса и первый ее экземпляр поступил в ЦК и зарегистрирован 17 декабря 1945-го — на два дня раньше, чем на Лубянке.

В ЦК ВКП (б) к сигналу отнеслись куда как более серьезно. Уже в январе 1946-го в Магадан направилась комиссия в составе Е. Борисоглебского, А. Щекина и В. Машкова для проверки. В феврале они возвратились и подготовили докладную записку с предложением освободить от должности начальника политотде- ла Сидорова и укрепить Дальстрой новыми работниками. О результатах проверки инструктор Управления кадров ЦК ВКП (б) В. Машков доложил Г. М. Маленкову запиской от 30 марта 1946-го. В ней писалось, что Никишов, возглавляя «сложный коллектив», провел «большую работу по выполнению важнейших заданий партии и правительства» и зарекомендовал себя «как энергичный, волевой работник и умелый организатор, хорошо освоивший порученный ему участок работы и завоевал заслуженный авторитет среди коллектива Дальстроя». И лишь после такого бравурного начала следовали разоблачения. Отмечалось, что Никишов крайне болезненно реагирует на критику, не терпит возражений и некритичен к подхалимам, и, что самое главное, — факты анонимного письма верны: «Установлено также, что он находится под большим влиянием своей жены, которая компрометирует его своим поведением. Факты, изложенные в анонимном письме, в основном подтвердились»[22].

Приводились и конкретные примеры: банкет с геологами состоялся в декабре 1944-го, банкет с труппой оперетты обошелся в 15 тыс. рублей, Гридасова неоднократно премировалась, а летом 1945 г. Гридасова действительно избила милиционера Коваленко, кроме того, «вмешивалась в расстановку кадров Дальстроя и в депутатские дела Никишова. Влияние Гридасовой так велико, — говорилось далее, — что даже непосредственные заместители Никишова заявляют, что они могут работать на своих участках до тех пор, пока она к ним благосклонно относится». И, в конце следовал вывод: «Гридасова крайне неустойчива в моральном отношении и ее поведение в быту компрометирует т. Никишова, как начальника Дальстроя./167/ Было бы целесообразно указать т. Никишову на его недостатки и особенно на недостойное поведение его жены»[23].

Маленков не успел принять какого-либо решения. 13 апреля 1946 г. он был освобожден от руководства Управлением кадров ЦК ВКП (б), а 4 мая и от обязанностей Секретаря ЦК. Все материалы проверки «Дальстроя» попали к новому заведующему Управлением кадров и Секретарю ЦК ВКП (б) А. А. Кузнецову. 22 июня 1946 г. зав. отделом Управления кадров ЦК М. Попов направил Кузнецову докладную записку Машкова и доклад комиссии о проверке Дальстроя[24]. Вероятно, предложения Машкова о снятии Сидорова и направлении новых кадров в Дальстрой показались Кузнецову недостаточными. Следовало принять строгое постановление ЦК. И 5 июля 1946-го Попов вместе с докладной запиской представил Кузнецову проект постановления Секретариата ЦК ВКП (б) о работе политуправления Дальстроя. В записку вошли все выводы и предложения инструктора Машкова[25]. Постановление Секретариата ЦК ВКП (б) «О недостатках в работе политуправления Дальстроя МВД СССР» было принято 21 декабря 1946-го. О снятии с должности Никишова в постановлении и речи не было.

30 апреля 1947-го начальник Никишов и исполняющий обязанности начальника политуправления Дальстроя Гущин направили секретарю ЦК Кузнецову докладную записку о ходе выполнения этого постановления ЦК. В ней говорилось о состоявшейся 14 апреля 1947-го 7-й партконференции Дальстроя и самокритично указывалось, что делегаты «подвергли серьезной критике недостатки хозяйственного и партийного руководства Дальстроя»[26]. О выходках Никишова и Гридасовой в докладной говорилось весьма туманно и иносказательно: «имелось немало случаев, когда хозяйственные руководители командовали политорганами и парторганизациями и тем самым принижали их руководящую и организующую роль»[27].

Секретарь ЦК Кузнецов, хоть и оставил в покое Никишова, но продолжал присматриваться к положению дел в Магадане, регулярно получая очередные донесения политуправления Дальстроя. В общем, Никишову, определенно, везло. Все кто мог принять решение о его дальнейшей судьбе и переместить его в менее начальственное кресло, вдруг сами как-то начинали двигаться. Берия ушел из НКВД на повышение, Маленкова отправили в опалу и слегка понизили. Дело Никишива тянулось и лишь 24 декабря 1948-го его освободили от работы начальника Дальстроя и отправили на пенсию.

Выбравшись «на Материк», он вел жизнь скромного пенсионера, чья смерть в начале августа 1958-го была отмечена скромным некрологом в Московской правде./168/

Все права на распространение и использование произведений Варлама Шаламова принадлежат А.Л.Ригосику, права на все остальные материалы сайта принадлежат авторам текстов и редакции сайта shalamov.ru. Использование материалов возможно только при согласовании с редакцией ed@shalamov.ru. Сайт создан в 2008-2009 гг. на средства гранта РГНФ № 08-03-12112в.