Назад | Содержание | Вперёд

Записные книжки 1970г. II

ед. хр. 38, оп. 3

Нет писателя, который проходил бы мимо формы [нрзб] произведения.

Единственное действие вне формы — выстрел, хотя бы в самого себя.

Войны происходят только потому, что человек не бессмертен — все равно умирает, рано или поздно.

Что такое очерк? Мемуар, обращенный в современность.

12 августа. Жизни нашего поколения только холеры не хватало.

16.VIII-70

Министерство культуры попробовало в субботу 15 августа взорвать черный рынок изнутри. На тротуары, на Кузнецкий мост привезли тысячи экземпляров «Воспоминаний» Жукова — хорошую книгу. Очередь в 100, 200 человек, начали брать по 10 экземпляров. Я тоже купил 1 экз. и продавец в волнении от такой удивительной покупки (1 экз.) передал мне рубль в спешке.

В канонической форме стихи удерживаются только крайним напряжением судьбы. /317/

Я когда-то думал всерьез заняться фонетикой русского языка — казалась белым пятном. Но судьба, предупреждая мои интересы, лишила меня слуха, выбила зубы и повредила вестибулярный аппарат.

Подписал обложку к «Московским облакам». Обложка строго реалистична. Ни одному художнику не пришло в голову толковать название «Московские облака» аллегорически, символически, хотя именно такой была задача автора.

Ремарк умер <в> 72 года. Рак? По нынешним временам 72 года — это не возраст смерти от старости.

Проза Ремарка — жидкая проза, плохая, за исключением «На Западном фронте без перемен». Но и то по новизне, по приоритету человека потерянного поколения. Все же остальное как бы написано с чужих слов, где очень <мало> собственной крови. И «Триумфальная арка», и «Время жить», и все-все, что он написал.

Герцен? Чересчур журналист. Слишком выдавливал, как из тюбика, все красоты, какие есть в русской фразе.

Ни Успенский[1] , ни Чуковский не будут меня учить языку. Нужно говорить именно «схожу», а не «выхожу», ибо в автобусах, трамваях и в троллейбусах выход устроен таким образом, что человек делает последние движения ногой вниз, ступени вниз, сходит вниз по трем ступеням.

Одно из резких расхождений между мной и С<олженицыным> в принципиальном. В лагерной теме не может быть истерики. Истерика для комедий, для смеха, юмора.

Ха-ха-ха. Фокстрот — «Освенцим». Блюз — «Серпантинная».

Мир мал, но мало не только актеров, — мало зрителей.

Фома Опискин[2] — герой блатарей.

Н — безответственный ангел, вокруг которого вьются стукачи.

При отсутствии стихов в «Новом мире» — в «Юности» 800 подборок годовых.

(Злотников. 28.Х.70)

«Бдительность» могли усилить только запретами, вычеркиванием, а не сложением, не прибавлением. /318/

28 октября. Я просто болен, болен тяжело душевно.

Что-то изменилось во мне 28 октября. Важный минус остался.

Вертинский опошлил Есенина, прикоснувшись к трагической теме. Трагическая тема — это то, что всю жизнь не удавалось Вертинскому[3] .

До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой,
Догорели свечи.
Мне так странно уходить во тьму,
Ждать всю жизнь
И не дождаться встречи,
И остаться ночью одному.

Вот стихотворение, которое давалось Пастернаку чрезвычайно трудно, и переделывалось не один год: «Быть знаменитым некрасиво...» Стихотворение <печаталось> после большой переделки, поэтической. Пальцы поэта утратили гибкость, и первый вариант был, прямо сказать, коряв.

Что я запомнил из «Поэмы о тридцати шести» после первых трех лет лагерей?

Глупый сибирский
Чалдон,
Скуп, как сто дьяволов он,
За пятачок продаст.

Вот это я знал. И подтверждаю правдивость есенинского портрета, психологической характеристики.

<крупно написано, как только что придуманное название. — И.C.>

ВИШЕРСКИЙ АНТИРОМАН

«Есенин». Литературная хроника Белоусова[4] . Биография, которая восстанавливается по протоколам милиции, чуть не в главной части.

Е<сенин> и Д<остоевский>

Бениславская[5] в жизни Есенина сыграла огромную /319/ положительную роль. Год, который они прожили вместе, когда она следила за Есениным, вела его, хранила, более насыщен событиями, чем десятилетия прошлого века в жизни Анны Григорьевны Достоевской[6] .

А то, что Бениславская написала воспоминания и покончила с собой на могиле Есенина, — это возносит ее на новые высшие небеса по сравнению с Анной Григорьевной, простой душеприказчицей.

Это роль не только в жизни Есенина, но и в истории литературы. Ни Дункан, ни Миклашевская, ни Толстая[7] не могли бы претендовать на признательность истории. Жаль только, что Бениславская тащила Есенина в простоту, в «Песнь о великом походе», в «Письмо к женщине» и прочее. Стихи последнего периода, которые незаметно вели Есенина в петлю, затягивали и Чагин[8] , и Раскольников, и Воронский. Знания стихов у Бениславской не было, была лишь безупречная верность и желание приблизить к жизни, к реальности, перековать, перевоспитать. Стихотворение «Письмо к женщине» — рядовое стихотворение Есенина. При верном понимании пути — многословное, бедное по словарю, много ниже имажинистских опытов.

Тема

Есенин и Достоевский, общая судьба русских поэтов. Есенин — поэт. Достоевский — поэт. Трагедия Есенина подобна трагедии, изображенной Достоевским.

Анна Григорьевна — Г. Бениславская.

Эрлих мог бы написать, но его расстреляли.

Наседкин мог бы написать, но его расстреляли.

Евдокимов мог бы написать, но его расстреляли[9] .

Статистика

В Москве за сутки гибнет от самоубийств в средних годовых цифрах 30 человек. Статистика просчитала следующее столетие и называет цифру в двадцать девять человек. Много это или мало? Отличаются ли этим два общественных строя? Равно ли это замечание о верующих и неверующих одинаково?

Подвиг Бениславской гораздо выше Анны Григорьевны.

Отречение полное от себя, другие любви Ее. Жертва Бениславской выше <чем> А. Г. /320/

Дети — разница большая. У русских мальчиков. Сам Есенин - русский мальчик.

Для того чтобы быть наследником Достоевского, надо иметь сходную судьбу.

Тут не сравниваю ни с кем место философии в русской поэзии — однородность душевной материи налицо.

У Есенина все мельче, но по конструкции это — не пародия, не карикатура.

Музыка Шостаковича и его общественное поведение только и могут рождать таких, как [нрзб] двурушников, трусов и подхалимов.

Новогородские берестяные грамоты доказывают, что грамотность в русском народе была и до Петра, до этой шумной рекламы уже упрочившегося просвещения.

Б<елоусов> — Есенин, каким <был> «великим», лучшим русским лириком, потому что у литературоведа и историка литературы культурный уровень невелик и глубина познания всегда не велика, чтобы ощутить великие «бездны» [нрзб].

Солженицын для «Чайковского», слишком мало понимает искусство, для Гамлета слишком глуп, а для Порфирия Петровича бездарен.

Луноход. Пятьдесят лет назад нам обещали гораздо большее.

Я не юрист, не историк, не журналист.

Неплохая острота по поводу кооперативных квартир: «Раздеты камнем».

Шаров, что был культоргом «Партизана» и расстрелян по делу Берзина, вел занятия о физическом уничтожении троцкистов с блатарями еще в ноябре-декабре 1937 года, или зимой 1937/38 года, раньше весны 1938. /322/

26 ноября 1970. 10 часов утра. Осипов Владимир Николаевич. Шантажист.

Лесняк не только графоман, но парадоксальным образом автор юмористических рассказов, правда, не на лагерные темы, а «общего порядка».

А С<олженицын> идет дальше и говорит, что для шутки есть место и за колючей проволокой, [нрзб] Я не считаю, что из лагерной темы извлекается шутка.

Книга Кожинова[14] «Как пишут стихи» — первая, где высказана правильная мысль о существе дела, о том, что стихи — это искусство, <какие> стихи требуют обновления и что стихи — это особый мир, который нельзя исследовать прозаическими средствами.

Нет только о Пастернаке, пришедшем якобы к «мудрой простоте» <...>

Пастернак самого себя перестал считать своим высшим судией, и с этого момента началось его «опрощение».

В Туркмене еще со времен ссыльного главного инженера Караева (которого я не застал и который создал на профсоюзные деньги богатейшую библиотеку). Покупались книги у букинистов, не в Калининском магазине.

Был введен обычай ежегодного премирования читателя, взявшего из библиотеки наибольшее количество книг. Обычно эту премию получал инженер — сам Караев, зав. БЭТ Абрамов. А за 1955 год премию получил я — агент по техническому снабжению, обогнав других с большим разрывом. Премия была не денежная, а в приказе с упоминанием.

Тютчева может любить человек и антипоэтического склада: Желтухин[15], даже Ленин, Толстой.

Желтухин же был вовсе <без> чувства поэзии, а Тютчева знал. Мать с детства выучила — для «шику». Не знал ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Бальмонта, ни Блока, ни Есенина.

Но Тютчева знал наизусть.

Потребности в стихах у Желтухина вовсе не было <...>

Желтухин учил Тютчева с 19 лет, стихи последнего цикла. Читал их: «Ангел мой, ты видишь ли меня...», хотя в 19 лет эти стихи не ранят.

Тайна опрощения Пастернака заключается и в том, что стихи из «Второго рождения», стихи из «1905 года» и «Лейтенанта /323/ Шмидта» ничуть не сложнее тех стихов из «Ранних поездов», которые объявлены началом перестройки, переделки, с отрицанием самого себя.

«Был утренник...», «Февраль, достать чернил...» — Пастернак сам считал необходимым оставить в своем наследии, не отрекаясь, как от «лучшего». Но тогда худшее — «Лейтенант Шмидт», «1905 год» — бракованные Пастернаком, а почему! Только не по формальной причине. «Второе рождение» не сложнее «Стихов из романа».

Назад | Содержание | Вперёд

Все права на распространение и использование произведений Варлама Шаламова принадлежат А.Л.Ригосику, права на все остальные материалы сайта принадлежат авторам текстов и редакции сайта shalamov.ru. Использование материалов возможно только при согласовании с редакцией ed@shalamov.ru. Сайт создан в 2008-2009 гг. на средства гранта РГНФ № 08-03-12112в.