Авторские списки «Колымских рассказов» с пояснениями В.Т. Шаламова

Публикация и комментарии В.В. Есипова

Состав сборника «Колымские рассказы» с указанием датировок описываемых событий

1. По снегу – 1938
2. На представку – 1938
3. Ночью – 1938
4. Плотники – 1938
5. Одиночный/29/ замер – 1938
6. Посылка – 1938
7. Дождь – 1938
8. Кант – 1946
9. Сухим пайком – 1938
10. Инжектор – 1938
11. Апостол Павел – 1939
12. Ягоды – 1944
13. Сука Тамара – 1939
14. Шерри-бренди –1938
15. Детские картинки – 1938
16. Сгущенное молоко – 1938
17. Хлеб – 1938
18. Заклинатель змей – 1938
19. Татарский мулла и свежий воздух – 1937
20. Первая смерть – 1938
21. Тетя Поля – 1943
22. Галстук – 1947
23.Тайга золотая – 1947
24. Васька Денисов, похититель свиней – 1947
25. Серафим – 1943
26. Выходной день – 1943
27. Домино – 1944
28. Геркулес – 1948
29. Шоковая терапия – 1947
30. Стланик
31. Красный крест
32. Заговор юристов – 1938
33.Тифозный карантин – 1938

Примечания

Обращает на себя внимание прежде всего количество рассказов первого сборника, посвященных 1938-му году, — 16 из 33. Учитывая, что три рассказа («По снегу», «Стланик» и «Красный крест») по их содержанию не связаны с конкретным временем, это составляет более половины всех произведений сборника. Данный факт вполне/30/ закономерен. Шаламов, основываясь на собственном опыте, не раз называл 1938-й год (включая и конец 1937 года) самым жестоким, убийственным временем на Колыме. Ср. в письме А.И. Солженицыну: «Главное для меня в том, что лагерь 1938 года есть вершина всего страшного, отвратительного, растлевающего. Все остальные и военные годы, и послевоенные — страшно, но не могут идти ни в какое сравнение с 1938 годом». (ВШ7, 6, 283). Писатель считал пребывание на Колыме в этот период главным мерилом страданий, выпавших на долю того или иного заключенного. Ср. в письмах Г.Г. Демидову: «Ты приехал уже к концу 1938 года, года исключительного»; «...из всего этого времени ничего даже похожего на время с декабря 1937 по осень 1938 не было». (ВШ7, 6, 400, 404). Ср. также рассказы «Надгробное слово» и «Как это началось» из сборника «Артист лопаты», дающие общую картину этого трагического периода, и главу «Тридцать восьмой» в «Воспоминаниях о Колыме» (ВШ7, 4, 458-469).

Основным фактором резкого ужесточения режима на Колыме в этот период послужила реализация приказа начальника НКВД СССР Н.И. Ежова No 00447 от 30 июля 1937 г. (одобренного Политбюро ЦК ВКП (б) во главе с И.В. Сталиным), что привело к фабрикации т.н. «дела Берзина» и массовому террору. Директор треста Дальстрой Э.П. Берзин, работавший здесь с 1932 г., в декабре 1937 г. был арестован и вскоре расстрелян; назначенный на его место старший майор госбезопасности К.А. Павлов ввел «новые порядки». Они выразились в безграничном и бесчеловечном произволе: рабочий день заключенных на добыче золота был увеличен до 14-16 часов, за невыполнение норм и другие мнимые «контрреволюционные» преступления следовали бессудные расстрелы. Этот период получил на Колыме название «гаранинщины», по фамилии начальника лагерей С.Н. Гаранина, однако главным проводником террористической политики выступал К.А. Павлов. По современным данным, за период конца 1937-конца 1938 гг. на Колыме было расстреляно свыше 7 тысяч человек, а в целом потери от невыносимых условий, голода и болезней составили 10 251 человек[1]. Учитывая, что общее количество заключенных в Севвостлаге тогда составляло 94 тысяч человек [2], можно сделать вывод, что погиб/31/ каждый десятый, т.е. значительно больше, чем в любой точке страны в годы «большого террора».

Массовые расстрелы происходили на глазах Шаламова, работавшего в 1937-1938 гг. забойщиком на прииске «Партизан», и приведенные данные объясняют, почему писатель говорил о Колыме как «лагере уничтожения» и почему он называл ее, вслед за Г.Г. Демидовым, «Освенцимом без печей» (ВШ7, 6, 401) — в конкретно-историческом плане это относится прежде всего к 1938-му году.

Авторские датировки времени действия «Колымских рассказов» лишний раз подтверждают следование Шаламова принципам строгого документализма, заявленным в его литературных «манифестах» («каждый мой рассказ — это абсолютная достоверность» — ВШ7, 6, 486; «любой факт в «КР» неопровержим», «проза, выстраданная, как документ» — ВШ7, 5, 147,157). По датировкам и деталям отдельных рассказов можно проследить реальную динамику бытования колымских лагерей в разные периоды, сделав важный вывод о глубоком историзме писателя[3]. В связи с этим стоит заметить, что попытки представить историческое время у Шаламова как некую «биосоциальную категорию»[4], уводят от понимания реальностей Колымы. Приведенные датировки частично использованы в комментариях к изданию: "В. Шаламов. Колымские рассказы: Избранные произведения". СПб.: Вита Нова, 2013. В полном виде публикуются/32/ впервые.

Таблица-классификация сборников «Левый берег» и «Артист лопаты» по месту действия рассказов:

   

 

   

 

В конце листа записан также ряд цифр, расположенных двумя столбиками: 25 + 33 + 9 + 28; 58 + 37 = 95. Очевидно, это подсчеты Шаламовым общего количества рассказов, написанных к этому времени. Напомним, что первый сборник «Колымские рассказы» включает 33 произведения, «Левый берег» — 25, «Артист лопаты» — 28. Цифра 9, возможно, означает количество «Очерков преступного мира» (8) с добавлением какого-то произведения, вошедшего позднее в сборник «Воскрешение лиственницы».

В таблице интересна прежде всего графа «Вне», в которую внесены рассказы, место действия которых — Москва («Академик», «Припадок») и Вологда («Крест»). Шаламов считал их присутствие в колымском цикле вполне органичным. Так, о рассказе «Крест» он писал: «В «Кресте» никакого лагеря нет, но принципы новой про- зы соблюдены, и рассказ — получился, мне кажется» (ВШ7, 5, 156).

Обращает на себя внимание графа «Вишера». В ней содержатся рассказы, связанные с пребыванием Шаламова в Вишерском лагере в 1929-1931 гг., в том числе «Протезы», нередко принимаемые за колымский. В сборнике «Левый берег» в этой графе фигурирует очерк «Лагерная свадьба». Очевидно, в тот период (1965 г.) состав сборника «Левый берег» еще не был окончательно определен автором, т.к. «Лагерная свадьба» в итоге вошла в «Вишерский антироман». Представляет некоторую загадку включение в графу «Вишера» рассказа «Берды Онже»: его действие, как указывает в тексте сам писатель (ВШ7, 1, 633), происходит в 1942 г. Не исключено, что случай с Берды Онже, перекликающийся с сюжетом повести Ю.Тынянова «Подпоручик Киже», произошел на Вишере в начале 1930-х гг., но Шаламов перенес его в иной исторический контекст. Раздел «Тюрьма» включает рассказы, основанные на впечатлениях от пребывания в Бутырской тюрьме в 1937 г. Характерно, что колымский материал подраз- делен писателем на две графы — «Колыма» и «Больница». Очевидно, что в последний раздел включены рассказы, основанные на сюжетах, связанных с работой Шаламова-фельдшера в Центральной лагерной больнице в 1946-1951 гг.

Таблица, раскрывающая внутреннюю архитектонику первых трех сборников рассказов Шаламова, несомненно, представляет интерес не только для исследователей, но и для читателей/35/.

---

---

Все права на распространение и использование произведений Варлама Шаламова принадлежат А.Л.Ригосику, права на все остальные материалы сайта принадлежат авторам текстов и редакции сайта shalamov.ru. Использование материалов возможно только при согласовании с редакцией ed@shalamov.ru. Сайт создан в 2008-2009 гг. на средства гранта РГНФ № 08-03-12112в.