Хранители шаламовской папки
Интервью с Эллой Александровной Траубе
В тульском журнале «Приокские зори» (2012, №2) были напечатаны стихи В.Т.Шаламова, почти шестьдесят лет хранившиеся у киноинженера, бывшего знакомого Г.И. Гудзь и ее семьи Леона (Леонида) Траубе. К сожалению, ни сам хранитель стихов, ни их публикатор Н. Ципис (оба они уже ушли из жизни) не знали, что имеют дело в сущности с черновыми вариантами поэтических произведений Шаламова. Это удалось выяснить лишь при непосредственном знакомстве с материалами «папки Траубе» в г.Бремен (Германия) и их последующем скрупулезном исследовании, прежде всего – сопоставлении с материалами архива писателя. Редакция сайта благодарит профессора, доктора философских наук Нину Дмитриеву за активное содействие поиску папки. Подробности этой истории см. в публикуемом интервью Н.Дмитриевой с вдовой владельца папки Эллой Траубе, заметке самого Леона Траубе «Стихи из старой папки» кратком анализе содержания материалов – в статье В.Есипова, напечатанной в журнале «Приокские зори», №3 за 2014 г.
Несомненно, что находка папки, в которой содержится около ста машинописных копий стихов Шаламова, является большим событием для шаламоведения. В ближайшее время состоится официальная передача всех найденных материалов в РГАЛИ.
Элла Александровна, как складывалась судьба папки с шаламовскими стихами, переданными Вашему мужу Галиной Игнатьевной Гудзь? Леон Владимирович в своем предисловии к подборке стихов для журнала «Всемирная литература» пишет, что показывал их многим литераторам, в том числе и Борису Чичибабину...
Да, это моя приятельница Жанна Храмова устроила. Она сама прекрасные стихи писала, преподавала литературу в школе. «Учитель российской словесности», – она себя называла. И когда снова стали печататься стихи Чичибабина, она развила бурную деятельность, пригласила его на чтение во Львов, и там мы с ним познакомились. Но он вскоре умер... С этой папкой был вот еще какой случай. Был такой чтец Сомов[1]. Он очень хорошо читал стихи, пропагандировал поэзию. В основном латиноамериканских поэтов. И русских поэтов, конечно, тоже. Мы всегда ходили на его концерты — он часто приезжал во Львов. И вот однажды Леон послал ему записку, что «волею судеб у меня оказалась папка со стихами, которые еще нигде не были напечатаны», и, «может быть, Вас это заинтересует». Это было где-то в 60-х годах. Он действительно заинтересовался. Мы после концерта подошли к нему. И Леон договорился, что эту папку он ему принесет. И вот эту папку он ему отдал, прошло какое-то время, мы получаем назад папку и короткую записку, что, к сожалению, эти стихи нельзя читать с эстрады...
А доводилось Вам лично встречаться с Шаламовым?
Только один раз я его видела. Когда мы поженились, мы поехали в Москву и там жили в этой квартире[2] у сестры жены Шаламова, Марии Игнатьевны Гудзь. Это был 1956 год. Наверное, сентябрь. Я была тогда совершенная дура. Мне было 22 года, я была воспитана мамой-коммунисткой[3], отец погиб на фронте в 1941 году... Однажды я сидела в кухне, и туда вошел страшный человек: он был по пояс голый, и когда он повернулся спиной, я увидала какие-то страшные рубцы, какие-то шишки, такое измученное совершенно тело... Вот и все, что я помню. Потом, конечно, когда я поумнела, прочла стихи, вообще всё прочла, я поняла, кого я видела... Так что с Шаламовым мы пересеклись только один раз...Вы помните свои первые впечатления от «Колымских рассказов»?
Ужас. А что еще может быть?..
Вам известно, как складывались отношения Шаламова с женой и дочерью?
Насколько я помню из рассказов Леона, дочь от него отреклась. И уехала куда-то на Север, в Ухту, кажется... Туда, где шла стройка нефтепровода или чего-то в этом роде. Потом она усыновила близнецов... Очень смутные у меня воспоминания… При каких обстоятельствах Галина Игнатьевна подарила Леону эту папку, я не знаю... Вся связь была через Марию Игнатьевну: мы жили во Львове, они жили в Москве. Она была женой брата писателя Злобина, но когда я с ней познакомилась, они уже была в разводе — я ее мужа не знала. Она была очень интересная женщина, ни одной выставки не пропускала. Леона любила очень, говорила, что у него есть искра божья. Когда ее не стало, мы потеряли связь с этой семьей[4].
Как Леон Владимирович оказался во Львове? Он же родился и вырос в Москве...
Да, он родился 30 ноября 1924 г. в Москве. У него в 1938-м репрессировали мать и сослали в Караганду. Мать и отец[5] у него были в разводе, и Леона отправили в Даниловский специнтернат. Потом приехал отец из Харькова и забрал его. С началом войны они эвакуировались в Казахстан. В 1942 г. Леон ушел добровольцем на фронт, был авиационным механиком в 236-ой истребительной авиационной львовской краснознаменной дивизии. После войны их кинули в Ашхабад на поисково-спасательные работы — там жуткое землетрясение было[6]. Потом он демобилизовался и поступил в Ленинграде в Институт киноинженеров... Он в Эрмитаже был как дома, интересовался живописью и архитектурой, собирал все издания Омара Хайяма на русском языке — они и сейчас у меня есть.
В Ленинграде у него была компания, еще дореволюционные интеллигенты, уже довольно пожилые. Когда я с ними познакомилась — это был где-то 1960-й год, им всем было за 60!.. Леон в ней считался мальчиком!.. Все они были профессора и все разносторонне талантливы. Вот Николай Алексеевич Карпов[7], профессор онкологии. Он был объединяющей фигурой, у него была квартира в Эрмитажном театре с окнами на Петропавловскую крепость. Карпов до войны работал в Средней Азии и рассказал нам, что как врач присутствовал при вскрытии могилы Тимура 21 июня 1941 г. … Был в этой компании профессор Александр Смирнов[8], который написал оду «Антология онкологии»:
Я – единственный в мире поэт онкологии,
Я прославлю в стихах хирургический нож,
Лица в масках, халаты, движения строгие,
Ослабевшего тела предсмертная дрожь.
Или вот, например, «7-я онкологическая»:
Что ж вы голову повесили, онкологи?
Видно, рак теперь уж стал вам не в диковину.
Рак гортани, ну так что ж,
Чем же стал он не хорош.
Вы отрежьте мне печенку,
Отхватите глотку прочь,
Только дайте мне с девчонкой
Провести сегодня ночь.
В эту же компанию входил профессор химии, зав. кафедрой органической химии Борис Долгов[9]. Он поэт был замечательный! Он знал, что Леон — поклонник Омара Хайяма, и поспорил, что напишет тысячу рубят не хуже Хайяма! Правда, они у него хулиганские. Но есть и такие, что не отличить! Все эти стихи у нас сохранились. Есть среди них и личные, и хулиганские... Стихи 17-го, 20-х, 30-х годов... Целая тетрадка!..
Еще у нас хранятся письма писателя Юрия Германа к Николаю Алексеевичу [Карпову] – Юрий Герман умер от рака горла... А сын Германа — Алексей Герман, знаменитый режиссер, отказался от них. Он сказал, что его это не интересует... У нас вот тут сосед через дом жил, он работал на Ленфильме, знаменитый звукорежиссер был, и он дружил с Германом. И Леон попросил его узнать: может, эти письма можно передать в музей Германа... И сын ответил, что его это не интересует.... Я бы передала это всё в архив, чтобы не пропало...
Там в этой компании был еще интересный старик Гуковский[10] — искусствовед, большой специалист по итальянскому Возрождению. Он был репрессирован и выжил в лагере. Он умел изощренно материться, и уголовники его за это уважали... Маленький был старичок, язвительный… В эту компанию вошел, когда вернулся из лагеря, и Лев Гумилев.
Как складывалась дальнейшая жизнь Леона Владимировича?
Когда Леон окончил институт, то получил назначение в Башкирию на какую-то высокую по тем временам должность с зарплатой 680 рублей. Но у него не было там никакого жилья, он год или около того проработал в Уфе и, не выдержав, уехал. И попал в чудесный город Львов, где его судили. Раньше ведь нужно было отработать три года по месту назначения! Во Львове у него тогда уже мама жила, мать и отец после войны соединились. Он приехал во Львов, там его арестовали, посадили, он просидел около полугода, а потом наш вождь и учитель подох, и его выпустили. Но он там многому научился... На токарном станке научился работать и вот этого ослика сделал в тюремных мастерских — так он и живет у нас... Во Львове Леон работал на электроламповом заводе, который последнее время назывался «Кинескоп», и был начальником конструкторского бюро спецприборов. У него 40 авторских свидетельств, две книги и много статей...[11] Он очень любил Львов. Львов вообще очень красивый город, своеобразный. Леон детально обснял архитектуру Львова, львовские двери, решетки. У нас тысячи фотографий, слайдов. Всю жизнь он фотографировал. Первое, что Леон сделал, когда мы сюда приехали[12], он купил видеокамеру. Мы сразу начали ездить и поехали в Бельгию, в Париж, в Испанию — но не на курорт! Он там много снимал и потом в нашей общине показывал видеофильмы, слайды... Он умер 27 августа 2011 г.
А чтения шаламовских стихов или рассказов у Вас бывали?
У нас в Бремене в нашей среде никаких чтений Шаламова никогда не было...
А когда Вы поженились?
В 1955 году 31 декабря во Львове.
Вы коренная львовянка?
Нет, я родилась в Ленинграде. У меня отец был военный, специалист по японскому языку. Александр Яковлевич Ряхин. Говорили, что он знал японский язык как японец со средним образованием. Папа имел два образования: Ленинградский университет, физико-математический факультет и потом Ленинградский институт истории, философии и лингвистики, особый японский сектор. Он прошел Халхин-Гол, был награжден — ордена и медали им вручал Калинин в Кремле. И вот там он встретился со своим профессором — у меня где-то была вырезка из газеты, где он снят вместе с этим академиком. А в 41-м году папа погиб. По-моему, он был начальник разведки[13]. Он служил в 16-й армии, армия базировалась на Дальнем Востоке. Был такой разъезд № 79[14], на самой границе, — это я уже помню, мы там жили. И всю армию подняли, погрузили и повезли за три недели до войны на запад. Генерал Лукин попал в плен... Папа погиб 27 октября 1941 г., я родилась в 1932 г., 17 августа, значит, мне было почти 9 лет, когда он погиб. С Дальнего Востока нас эвакуировали в Новосибирск, а когда в 1944 г. в октябре или ноябре мы приехали во Львов, его еще бомбили. Мама туда захотела. Какой-то знакомый отца свою семью вызвал во Львов, и маме тоже прислал вызов. Возвращаться в Ленинград нам было некуда. И школу я закончила во Львове. Закончила Львовский политехнический институт и там же аспирантуру, но не защитилась. Пока была в аспирантуре, преподавала. Потом там же в Институте работала в научно-исследовательском секторе. Вышла замуж, и в 1957 г. у нас родился сын Александр.
И последний вопрос: встречался ли Леон Владимирович с родственниками Шаламова после 1956 г.?
Потом Леон бывал в Москве только в командировках и, наверное, виделся с Марией Игнатьевной…
Примечания
- 1. Сомов Вячеслав Вячеславович (1910 — 1988) — драматический актёр, мастер художественного слова, заслуженный артист РСФСР.
- 2. В квартире Гудзей, где до ареста в 1937 г. жил и Шаламов. По воспоминаниям С.И. Злобиной, невестки М.И. Гудзь, до войны Лёня Траубе жил в том же подъезде, что и Гудзи, этажом выше.
- 3. Ряхина Анна Марковна (в девичестве Розина).
- 4. С.И.Злобина вспоминает, что Мария Игнатьевна ездила на неделю или две во Львов к Леону и Элле Траубе в гости. И когда она сама была во Львове в 1960 г., то по просьбе Марии Игнатьевны заходила к Траубе с гостинцем.
- 5. Юдифь Михайловна и Владимир Самойлович Траубе.
- 6. В 1948 г.
- 7. Николай Алексеевич Карпов (1899 – 1985) – профессор медицины, один из главных организаторов ЛОР помощи онкологическим больным в Ленинграде, руководитель ЛОР отделения НИИ онкологии им. проф. Н.Н. Петрова. См.: Лазо В.В. Профессор Николай Алексеевич Карпов (к 100-летию со дня рождения) // Вопросы онкологии. – 2000. – Т. 46, № 1. – С. 104-106.
- 8. Александр Васильевич Смирнов (1886 – 1972) – хирург, профессор, зав. кафедрой Госпитальной хирургии 2-го Ленинградского медицинского института (с 1947 г. – Ленинградский санитарно-гигиенический медицинский институт). См. о нем по ссылке.
- 9. Борис Николаевич Долгов (1894 — 1956) — профессор, с 1938 г. до самой смерти зав. кафедрой органической химии Института химии ЛГУ.
- 10. Матвей Александрович Гуковский (1898 — 1971) — историк, искусствовед, сотрудник Эрмитажа, профессор, зав. кафедрой истории средних веков Ленинградского университета.
- 11. Костинский А.Д., Марченко И. С., Траубе Л. В. Кинескопы: Конструкция, технология и методы испытаний. Киев: Технiка, 1965; Лачашвили Р. А., Траубе Л. В. Проектирование электронно-лучевых приборов. М.: Радио и связь, 1988.
- 12. В Бремен в 1994 г.
- 13. Александр Яковлевич Ряхин (1906 — 1941) — капитан, член ВКП(б) с 1932 г., ст. помощник начальника разведотдела штаба 16-й армии, убит при вражеской бомбардировке в районе д. Теряева Слобода Московской области 27 октября 1941 г. ЦАМО, Ф. 58, оп. 818883, № 97 Донесение о безвозвратных потерях, 19.05.1942 г.; Ф. 33, оп. 11458, № 28 Именной список безвозвратных потерь. О А.Я. Ряхине см. также: Лобачев А. А. Трудными дорогами. М.: Воениздат, 1960. С. 158-159, 225-226.
- 14. Забайкальская железная дорога, Читинская область.
Все права на распространение и использование произведений Варлама Шаламова принадлежат А.Л.Ригосику, права на все остальные материалы сайта принадлежат авторам текстов и редакции сайта shalamov.ru. Использование материалов возможно только при согласовании с редакцией ed@shalamov.ru. Сайт создан в 2008-2009 гг. на средства гранта РГНФ № 08-03-12112в.