Варлам Шаламов

Елена Асафьева, Елена Болдырева

Cистема ключевых автобиографем в поэме В.Т. Шаламова «Аввакум в Пустозерске»

«Колымские тетради» Варлама Шаламова – его поэтический дневник. Такой позиции придерживаются ведущие шаламоведы, в числе которых В. Есипов, Е. Михайлик, С. Соловьев и другие [1, 2, 4, 5]. Но что более важно, об этом говорит сам поэт в эссе «Кое-что о моих стихах»:

«Стихи всякого поэта – это поэтический дневник, дневник его души» и «В том поэтическом дневнике, который я веду, – он состоит из всех моих стихов – фиксируется самая, может быть, существенная сторона моего бытия» [7].

По сути, «Колымские тетради» представляют собой интеграцию личностных инвариантных семантических комплексов, представленных во всем корпусе текстов писателя, и их преобразование в новое смысловое единство, обнажающее инвариантный код смыслопорождения, который вовлекает в единый трансформационный комплекс как единицы тематического и композиционного уровня, так и грамматические средства, определяющие смысловое развертывание текста и репрезентирующие авторскую модель мира. Структурно-семантическим компонентом этого поэтического дневника становится автобиографема – устойчивый, репродуцирующийся во множестве текстов автора элемент, манифестирующий одну из важнейших составляющих и «состава души», автобиографического духовного комплекса, и художественного мира писателя. Критерием принадлежности того или иного элемента к «автобиографическому тексту» автора, иначе говоря, критерием позиционирования его как автобиографемы, является частотность повтора в разных текстах, связь с магистральной для В.Шаламова категорией памяти, корреляция с важнейшими темами творчества писателя и связь с судьбой поэта, отражение в фактах биографии, мемуарах, эссе. В творчестве В.Шаламова можно выделить пять ключевых типов автобиографем:

1. Автобиографема-деталь [3, 243], включающая в себя устойчивые образы, связанные с судьбой поэта. Это своеобразные ключи, позволяющие «декодировать» текст.

2. Автобиографема-эмоция [3, 246], которая раскрывает спектр чувств и переживаний лирического субъекта. Среди наиболее частых – злоба, боль, страх, отчаяние, бессилие и т.д..

3. Автобиографема-событие [3, 247]. Она находит отражение в стихотворениях, где отчетливо выражена сюжетная организация. Чаще всего это изгнание, поездка, поход по снежной дороге и т.д..

4. Автобиографема-топос [3, 246], отражающая различные места пребывания лирического субъекта. Сюда относятся и детали пейзажа (горы, реки, скалы, равнины, стланик, лиственницы, пустырь), и конкретные географические названия (Север, Колыма, Магадан).

5. Автобиографема-концепт [3, 247]. Под ней понимается ряд абстрактных идей, носящих экзистенциальный характер в творчестве В. Шаламова. Они в большей степени символичны чем предыдущие автобиографемы. В ходе анализа «Колымских Тетрадей» мы выделили пять концептов: концепт смерти, концепт памяти, концепт телесной деструкции, концепт поэзии и концепт зверя.

Одной из поэм В. Шаламова, где наиболее ярко представлена иерархия ключевых автобиографем, является «Аввакум в Пустозерске» [6].

В тексте есть ряд автобиографем-деталей, указывающих на его биографическое начало. В первую очередь это центральный образ Аввакума – протопопа-изгнанника. Очевидно, что сам поэт, примеряя на себя роль религиозного деятеля, реформатора, отождествляет с ним собственную судьбу. В студенческие годы Варлам Тихонович состоял в подпольном кружке, как и Аввакум, который в свою очередь состоял в «Кружке ревнителей благочестия». Необходимо также знать, что протопоп, как и Шаламов, побывал в двух ссылках. Сначала в 1657 году он прибыл в Забайкалье, где пробыл шесть лет, после чего вернулся в Москву. Спустя 4 года Аввакум вновь оказался в ссылке в Пустозерске, где и был сожжен. В. Шаламов первый свой трёхлетний срок отбывал на Вишере, затем в 1931 году вернулся в Москву, а в 1937 году отправляется этапом в Магадан. Приведенные нами краткие биографические сведения необходимы, чтобы провести параллели между судьбой поэта и жизнью Аввакума. Модель жизненного пути выглядит следующим образом: участие в кружке – краткосрочная ссылка – возвращение в Москву – долгосрочная ссылка. Разные только финалы судеб, что не случайно. К этому вопросу мы вернемся несколько позднее.

Ряд деталей следует продолжить математическими вычислениями. Обратим внимания на строки «И узник темничный/четырнадцать лет...»[6]. Казалось бы, речь идет исключительно об Аввакуме, который 14 лет провел в Пустозерске от момента изгнания до казни. А Шаламов сначала получил пятилетний срок, затем десятилетний. Итого 15. Но отправился поэт на Север в 1937 году, а освобожден был в 1951. Разница чисел равна четырнадцати – реальному сроку заключения поэта на Колыме. Еще два года, будучи уже формально свободным, Шаламов вынужден был оставаться на Севере, потому и срок его заключения как бы увеличился.

Еще одна автобиографема-деталь – пищевые реалии. Посмотрим на строки «Я знал лишь брусничный / Единственный цвет» [6]. В лагере, где Шаламов отбывал наказание во второй раз, шиповник, голубика, брусника были одним из средств выживания. Голод побуждал заключенных, рискуя собственной жизнью, добывать из-под снега замерзшие ягоды. Подобная ситуация описана в рассказе «Ягоды» [8], где узник Рыбаков погибает от выстрела конвоира, пытаясь достать баночку с ягодами. В стихотворении есть еще и такие слова: «И хлебом со щами/Меня накормил»[6]. Хлеб – дефицитный продукт для арестантов Дальнего Севера и Шаламов неоднократно писал об этом и в «Колымских рассказах», и в «Левом береге», и в «Перчатке, или КР – 2». За хлеб убивали мужчины и продавали свои тела женщины. О щах узники не могли и мечтать, поскольку кормили их не супом, а чем-то непонятным, получившем название «юшка». И потому таким ангельским счастьем кажется Аввакуму пища, полученная в монастыре.

Наконец, обратим внимание на детали, связанные с ощущениями лирического героя, испытывающего холод, ощущающего воздействие разрушительного мороза. Они крайне важны, поскольку являются наиболее частотными по сравнению с другими деталями: «С холодным распятьем / в холодных руках», «Мне выжгли морозом / Клеймо на щеке», «Серебряной пылью / Мой след заметен», «Бураны и бури / едва пережил»[6]. Безусловно, образ снега является для Шаламова знаковым, и обрастает всевозможными коннотациями, иногда противоположными. В ряде текстов мороз – помощник, позволяющий сберечь тела погибших на Дальстрое, например, в стихотворении «Забралась высоко в горы»: «Все, что умерло и скрыто / Снегом, камнем, высотой, / Оживленно и открыто / Вновь беседует со мной» [6]. Здесь речь идет о том, что лед и камни сохранили, заморозили воспоминания. Подобная мысль содержится в рассказе «По лендлизу» [8], где вечная мерзлота разверзлась и явила на всеобщее обозрение мертвецов Колымы. В иных текстах мороз – свидетель: «Порукой – столбы ледяного огня» [6]. Но в большинстве из них, как в нашем случае, мороз – убийца. Он разрушает тела, оставляет отпечатки на лицах, пронизывает все тело и, подобно вору, заметает следы ужасного преступления, предавая забвению людей и события. Герой поэмы утверждает, что с трудом пережил бураны и бури, что для Шаламова более справедливо, чем для Аввакума, поскольку последний в итоге погиб.

Помимо автобиографем-деталей, в «Аввакуме» много топографических реалий, которые, с одной стороны, создают внешний план поэмы (странствия Аввакума), с другой – соотносятся с фактами биографии Шаламова. Лирический герой явился в Андроньевский монастырь, где просидел три дня. Именно там его приговорили к ссылке в Даурию. Черный Монастырь в сознании поэта ассоциируется с Бутырской тюрьмой, где Варлам Тихонович ждал отправки на Вишеру – первый свой этап. Отсюда вытекает вторая аналогия: Даурская земля – Вишера. Это краткосрочные ссылки протопопа и поэта. Дальше были Пустозерск и Колыма, которые также соотносятся друг с другом. Детали ландшафта также связывают текст с биографией В. Т. Шаламова. Обратим внимания на природу, окружающую Аввакума: леса, скалы, горная река, остроги. С одной стороны, разумеется, речь идет о Печоре, в дельте которой находился острог. Но с другой – та же природа окружала Шаламова на Дальнем севере: река Колыма, близ которой располагались бараки, лиственные леса, горы и скалы. Вновь мы видим параллели уже на уровне конкретных деталей местности.

Восприятие «Аввакума в Пустозерске» было бы неполным, если бы мы ограничивались только деталями и топографическими сведениями. В тексте есть события, имеющие явное сходство с событиями жизни не только Аввакума, но и Шаламова. Разумеется, это изгнание: первое заключение под стражу. Возвращение в Москву, где поэта преследовали, следили за ним, а затем, спустя четыре года, вновь взяли под стражу и «тащили» в тайгу, подвергая всяческим пыткам, побоям, голоду, о чем много написано в «Колымских рассказах». Мы уже говорили вначале, что путь Аввакума – это путь отчасти самого поэта с разницей в несколько лет.

Помимо событий, в тексте отражены автобиографемы-эмоции, встречающиеся как в других стихотворениях Шаламова, так и в его очерках, рассказах. Это отношение героя к событиям, реакция на происходящее. С одной стороны страх, боль, («Сквозь голод и холод, / Сквозь горе и страх» [6]), с другой – крепость духа, воля, крещенная морозом («Душевная крепость / И воля моя»[6]). Отрицательные эмоции, безусловно, связаны с событиями, произошедшими в заключении – голод, холод, побои. Они встречаются гораздо чаще, чем положительные эмоции. Вот примеры из других стихотворений: «И к горлу подступающие слезы», «Я с отвращением пишу», «Не успеваю за моей / В губах запутавшейся злостью»[6], и т.д. Крепость обретается благодаря надежде быть когда-то услышанным, как следует из поэмы. Сам же Варлам Тихонович неоднократно писал, что воля ломается в первые месяцы пребывания в суровых условиях золотого забоя. Крепость обретается благодаря безразличию, омертвению каких бы то ни было чувств. Именно безразличие придает силы жить. Отчасти подобная мысль противоречит содержанию интересующего нас текста. Но если учесть, что силы также Шаламову придавали стихи, чужие строки, отобразившиеся в памяти, а затем и собственные, записанные уже формально на свободе, то все противоречия снимаются.

Совокупность эмоций, впечатлений, умозаключений порождает автобиографему-концепт. Это понятие шире, чем «деталь» или «событие». Концепт – мировоззренческий комплекс, формирующийся в результате накопления опыта, наблюдения. Он включает в себя абстрактные категории, требующие философского осмысления. Один из них – концепт поэзии. Обратим внимание на стихи: «Ломая запреты, / Бросали слова», «И с Господом вместе / Мы пели стихи» [6]. «Стихи – это судьба» [7]. Поэзия у Шаламова противостоит враждебному миру тайги, это символ нравственного сопротивления бесчеловечности, аморальности. Поэт говорил о том, что стихи помогли ему выжить на Колыме. Стихи противостоят безмолвию, их «живая кровь» воспроизводит, представляет на обозрения самые страшные события. Слово бессмертно, в отличии от тела и, отчасти, души его нельзя убить и потому оно – всесильно.

Следующий концепт – концепт «зверя». Он широко представлен в текстах Шаламова и наделен всевозможными коннотациями: «Он царапал когтями пещеру, / Камень стен приняв за альбом» или «Заползу в свою берлогу» или «Я, как рыба, плыву по ночам» [6]. Зверю уподобляется либо сам герой, либо стихи. В «Аввакуме» зверь выступает в качестве аллегории. Обратимся к строкам «По целому свету / Из львиного рва», «Бреди по дороге, / Не бойся змеи, / Которая ноги / Кусает твои»[6]. В первом случае «львиный ров» – убежище, место, где рождаются стихи. Там лирический герой чувствует себя в относительной безопасности и может слать поэтическую весть по всему миру, открывая людям истину. Он обретает силу, могущество, власть над словом. Во втором случае мы имеем дело с библейским образом. Змея – искусительница, слуга дьявола. Она стоит на пути у истины и пытается остановить избранницу героя, сбить с верного пути. В данном случае – это символ лжи и абсолютного зла. Лев противостоит змее в той степени, в которой истина и поэзия противостоят лжи, злу, искушению, гибели.

Немаловажным является и концепт телесной деструкции. Он так же распространен в «Колымских тетрадях», как и зооморфизм. Например, «Я хотел бы быть обрубком / Человеческим обрубком», «Калеки перехожие / В лиловом оперении, / летать уже не гожие», «И я стонал в клещах мороза, / Что ногти с мясом вырвал мне» [6] и т.д. Подобное мы встречаем и в «Аввакуме»: «Мне выжгли морозом / Клеймо на щеке, / Мне вырвали ноздри / На горной реке», «Которая ноги / Кусает твои», «...прах мой развеян / На горном ветру» [6]. Герой подвергается побоям и пыткам как со стороны людей, так и со стороны враждебной природы. О разрушительной силе снега мы уже говорили выше. Аввакума в Даурии били кнутом, ремнем, приказывали мучить всевозможными варварскими способами. Побоям подвергался и Шаламов, который писал об этом и в рассказах, среди которых, например, «Первый зуб» [8]. И потому телесное разрушение стало символом суровой таежной реальности, воплощением пагубной силы лагеря, растлевающей, разрушающей тела и души арестантов.

Среди концептов Шаламова наиболее важными, на наш взгляд, являются концепты смерти и памяти, которые часто сливаются воедино. Уже в стихотворении «Славянская клятва» лирический субъект обещает напиться крови из вражеского черепа и клянется запомнить обиды и «до самой смерти мстить». В «Аввакуме» звучат те же мотивы, но в значительно мягкой форме: «Мы звали к возмездью...», «Тебе обещаю, / Далекая Русь, / Врагам не прощая, / Я с неба вернусь. / Пускай я осмеян / И предан костру, / Пусть прах мой развеян / На горном ветру», «Легендою давней / В сердцах утверждён» [6]. Смерть здесь не в силах остановить жажду мести, желание припомнить обидчикам все то, то они делали. А метафору «пепел, стучащий / В людские сердца» [6] следует интерпретировать как память о мертвых, о том, ради чего и как они погибли. Прах напоминает живым о прошлом, события находят отклик в сердцах потомках – и это счастье, то, к чему нужно стремиться, поскольку ради этого отчасти борьба и свершается. Эта борьба происходит и ради веры. Ведь кто такой Аввакум? Старовер, который боролся за собственные убеждения даже будучи в ссылке: проповедовал и рассылал грамоты, став настоящим символом сопротивления. И тем трагичней звучат заключительные строки для самого поэта: «В настоящем гробу / Я воскрес бы от счастья, / Но неволить судьбу / Не имею я власти» [6]. На наш взгляд, именно здесь скидывается маска Аввакума и пред нами предстает автор, который рад бы быть этим самым Аввакумом, борцом, но судьба уготовила ему другую участь. Он не погиб героически на костре, отстаивая свои убеждения, – он выжил, поступившись своими принципами, подавив волю. В этом его трагедия как человека и сила как художника, долг которого – стать пеплом при жизни и рассказать о том, что видел, какие чувства испытывал, в каких местах побывал, через стихи актуализируя память о событиях и людях, занесенных снегами Колымы.

Подводя итог вышесказанному, отметим, что в стихотворении «Аввакум в Пустрозерске» сосредоточены ключевые компоненты поэтики Шаламова – образы снега, гор, рек и скал, чувство страха, смятения, мотив изгнания, концепт памяти и другие. Применяя данную методологию к корпусу текстов Варлама Тихоновича, можно всесторонне осмыслить поэтическое наследие Шаламова и воссоздать образ самобытного поэта со столь сложной судьбой, аналога которой нет в русской литературе.

Человек в информационном пространстве. Сборник научных трудов. Ярославль: Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского, 2016. С. 44-51.

Литература

1. Josefina Lundblad-Janjic. Poetry and Politics: An Allegorical Reading of Varlam Shalamov’s Poem "Habakkuk in Pustozersk" [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://shalamov.ru/en/research/239/
2. Robert Chandler. The poetry of Varlam Shalamov [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://shalamov.ru/en/research/229/
3. Болдырева, Е. М. Memini ergo sum: автобиографический метатекст И. А. Бунина в контексте русского и западноевропейского модернизма [Текст] / Е. М. Болдырева. – Ярославль, 2007. – С. 239–277.
4. Есипов, В. В. Как молитвенники, в карманах носим книги твоих стихов. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://shalamov.ru/research/264/
5. Макевнина, И. А. Поэзия Варлама Шаламова: эстетика и поэтика [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://shalamov.ru/research/103/
6. Шаламов, В. Т. Стихотворения [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://rupoem.ru/shalamov/all.aspx
7. Шаламов, В. Т. Кое-что о моих стихах. – Режим доступа: https://shalamov.ru/library/21/34.html
8. Шаламов, В. Т. Собрание сочинений в четырех томах. Т.1. [Текст] / В. Т. Шаламов. – М. : Художественная литература, Вагриус, 1998. – 620 с.