Людмила Егорова

«Колымские рассказы» В. Шаламова в переводах Дж. Глэда и Д. Рейфилда

На английском языке «Колымские рассказы» вышли позже, чем на немецком (под заглавием с опечаткой в фамилии автора — «Рассказы заключенного Шаланова», 1967), на языке африкаанс (тоже 1967-й и аналогичная опечатка: это был перевод с немецкого), на французском. В Англии первые рассказы («Почерк» и «Калигула») перевел Мартин Дьюхерст для антологии самиздатской литературы «Russia’s Other Writers» («Другие писатели России») под редакцией Майкла Скэммелла [Shalamov 1971].

Широко англоязычному миру Шаламова представил американский русист Джон Глэд (1941–2015). Фамилия имеет славянское происхождение (родился в семье эмигрантов из Хорватии), и своим русским коллегам он представлялся как Иван Голод. Его перевод «Колымских рассказов» удостоился стипендии Гуггенхайма и был признан Национальной Книжной Премией одним из пяти лучших переводов 1980 года. Впервые в Москве Глэд побывал в 1989 году (предшествовавшие 15 лет в советской въездной визе ему отказывали). С каких текстов он переводил — отдельная история.

Шаламовскую рукопись из СССР в 1966 году вывез профессор Принстонского университета Кларенс Браун (1929–2015). Он передал ее Роману Борисовичу Гулю (1896–1986), писателю и мемуаристу первой волны эмиграции, редактору русскоязычного «Нового журнала» в Нью-Йорке. Позднее в интервью Джону Глэду Гуль говорил, что тогда он Шаламова как писателя не знал: «Я когда-то читал его стихи, но особого моего внимания они не привлекли» [Глэд 1991: 47]. Благодаря исследованию Якова Клоца[1] мы знаем о письме Гуля Брауну от 15 сентября 1966 года, где Гуль выражал энтузиазм по поводу привезенной ему рукописи, говорил о возможности ее публикации в «Новом журнале» и предлагал встретиться. В письме от 29 сентября Роман Борисович извещал о возвращении рукописи (по-видимому, уже переснятой) и делился соображениями:

[З]аказным пакетом отправляю Вам манускрипт «Колымских рассказов». Я прочел еще не все. В ближайшем (декабрьском) номере Н<ового> Ж<урнала> я дам несколько рассказов: Посылка, Кант, Сухим пайком, Сентенция и м<ожет> б<ыть> Шери-бренди[2], хоть в нем много несделанного, но он явно написан о смерти Мандельштама. Есть вещи совсем плохие, как напр<имер> «Зеленый прокурор». Есть вещи требующие литературной обработки, как напр<имер> «Крест» (это мог бы быть оч<ень> хороший рассказ, но плохо написан[3]). Одним словом, большое Вам спасибо, что Вы дали мне ознакомиться с этой рукописью. Если Вы ее не выпустите по-английски до марта, то м<ожет> б<ыть> в мартовском номере я тоже дам какие-нибудь рассказы. Дело в том, что они оч<ень> однообразны и оч<ень> тяжелы по темам. Тем не менее, считаю рукопись ценной. Из нее надо бы было сделать не очень большую книгу — стр<аниц> в 150–200 (большую ни один читатель не осилит) [Клоц 2017: 240].

Желанию Шаламова — о публикации целого — тогда не суждено было сбыться. Гуль, согласно намерениям, дал первые четыре названные им рассказы («без согласия и ведома автора») в декабрьском номере (№ 85) журнала за 1966 год. Далее на протяжении 10 лет (1966–1976) печатал по 2–3 рассказа в каждом номере (в общей сложности — 50 рассказов). Он находил возможным редактировать шаламовские рассказы и публиковать их в произвольном порядке, нарушая структуру книги. Гуль добавлял эпиграфы, снимал казавшееся ему лишним и не скрывал: «Помещенные в “Н<овом> Ж<урнале>” рассказы Шаламова — отредактированы мной и иногда довольно сильно» (из письма Ежи Гедройцу, главному редактору журнала польской эмиграции «Культура» в Париже, от 24 февраля 1969 года) [Клоц 2018].

Благодаря Гулю и «Новому журналу» Шаламова узнал Джон Глэд. Прочитав нескольких рассказов, он ощутил, что «Шаламов — большой писатель» и «Колымские рассказы» — «шедевр мировой литературы» [Глэд 2013: 26]. Переводил он Шаламова, как если бы «переводил Горация или Вергилия» [Глэд 2013: 26]. В другой статье — иное сравнение и авторский контекст: «“Колымские рассказы” я переводил так, как переводил бы Гомера или Цицерона — без какой-либо обратной связи или контакта с автором, хотя Шаламов был еще жив» [Глэд 2017: 327].

Приведу и еще одно говорящее само за себя признание переводчика. Осознав невозможность взаимодействия с издателями («…приходил отказ за отказом. Я восемь раз ездил в Нью-Йорк. Я писал в университетские издательства, но все отказались» [Глэд 2013: 27]), Джон Глэд «переработал все свои переводы, по возможности выкидывая выражения и обороты, которыми я не пользовался бы, если бы сам писал как автор» [Глэд 2017: 327].

Пристальное внимание к характеру разночтений оригинала и перевода [Туркина 2021] говорит о том, что определяющим для Джона Глэда мог стать и текст лондонского издания под редакцией Михаила Яковлевича Геллера [Шаламов 1978]. В переводе рассказа «Прокуратор Иудеи» Глэд идет за Геллером, а не за Шаламовым, цитирующим американского генерала Риджуэя, участника Второй мировой войны, автора мемуарной книги «Солдат», изданной в Москве в 1958 году: «Хирург повторял слова генерала Риджуэя, которые где-то сразу после войны удалось ему прочитать: “Фронтовой опыт солдата не может подготовить человека к зрелищу смерти в лагерях”» [Шаламов 1998: 184]. Именно в лондонском издании мы обнаруживаем неизвестно откуда взявшегося генерала Радищева [Шаламов 1978: 612], который и перейдет к Джону Глэду — General Radischev, в то время как у Гуля в «Новом журнале» фигурирует Риджуэй. (По-видимому, лондонское недоразумение — следствие опечатки машинистки, то есть шире — технического качества текстов, переправленных из самиздата и не авторизованных).

В 1980 году Нортоновское издательство выпускает первый том «Колымских рассказов». В предисловии, написанном в мае 1979 года, Джон Глэд отмечал, что книга содержит лишь подборку рассказов Шаламова. Оговаривая, что подборка неизбежно влечет элемент произвольности, он выражал надежду, что рано или поздно на английском появится полное издание рассказов [Shalamov 1980: 16–17].

Рассказы, которые Глэд «просто органически не мог не переводить» [Глэд 2013: 27], сгруппированы по тематическим рубрикам: «Выживание» («Survival»), «Надежда» («Hope»), «Протест» («Defiance»), «Преступный мир» («The Criminal World»), «Мир тюремщиков» («The Jailors’ World»), «Связь с Америкой» («The American Connection»), «Освобождение» («Release»). На суперобложке — цитата писателя Андрея Амальрика: «Одна из глубочайших и наиболее страшных свидетельств об архипелаге Гулаге».

На этот приближенный к американским читателям вариант откликнулись восторженными рецензиями авторитетные издания и писатели, включая Энтони Бёрджесcа, Сола Беллоу (на задней суперобложке книги: «Шаламов — мощный писатель. Люди на Западе часто испытывают неловкость от таких книг, но “Колымские рассказы” — книга необходимая, ее следует прочитать»).

После первых 2000 экземпляров через полгода допечатали 2000 и еще через полгода — снова 2000.

Тем временем Джон Глэд предложил издательству следующую подборку рассказов. Второй нортоновский том «Графит» (по названию заключительного у Глэда рассказа) вышел в 1981 году [Shalamov 1981]. И снова — положительные рецензии, но уже спокойнее. На суперобложке — слова Гаррисона Солсбери: «Эти рассказы подобны пригоршне алмазов…»

Глэда тогда поразило другое. Второй сборник он переводил с помощью компьютера и хотел предоставить издательству рукопись в виде файла, но компьютерная практика еще не укоренилась, и там настаивали на традиционном наборе. Фамилия автора на суперобложке в результате — «Шаламав», в книге — большое количество опечаток: «Нортон решил не тратиться на услуги корректора!» [Глэд 2017: 329]. Глэд рассказал, как профессор Джонатан Чейвс поделился с ним, что и второй том мог стать одним из пяти лучших переводов 1981 года, если бы не опечатки [Глэд 2013: 27].

Как и в первом сборнике, мы имеем дело с тематическими подборками: «Жизнь» («Living»), «Еда» («Eating»), «Работа» («Working»), «Брак» («Marrying»), «Воровство» («Stealing»), «Побег» («Escaping»), «Смерть» («Dying»).

Авторская композиция циклов была частично восстановлена в третьем издании «Колымских рассказов» в 1994 году («Пингвиновская классика ХХ века» («Penguin Twentieth-Century Classics»)). Решающую роль в осознании необходимости соблюдения авторской воли, перевода оригинальных текстов авторского цикла сыграла вашингтонская встреча переводчика в апреле 1990 года с правонаследницей Шаламова Ириной Павловной Сиротинской.

Книга вышла с предисловием Джона Глэда. В определении жанра он не искусен: «…литературная форма, пытающаяся преодолеть разрыв между фактом и вымыслом: что-то вроде исторического романа»[4] [Shalamov 1994: xvii]. Цитируемый им до того британский славист Джеффри Хоскинг точнее заметил, что Шаламов выбирает «самую сжатую из литературных форм — рассказ, сознательно и тщательно выстраивает его, чтобы структура походила на мозаику, составленную из крошечных кусочков» [Shalamov 1994: xvi]. Много позже — на конференции в Праге в 2013 году — Джон Глэд вернется к этому образу: «“Колымские рассказы” в своей совокупности представляют собой огромную мозаику, и не все камушки в мозаике могут одинаково блестеть, да и не должны» [Глэд 2017: 335].

В книгу включены рассказы из пяти циклов: «Колымские рассказы» — 22 рассказа, «Левый берег» — 11, «Артист лопаты» — 10, «Очерки преступного мира» — 2, «Воскрешение лиственницы» — 9.

Новейший перевод осуществлен Дональдом Рейфилдом (род. 1942, Оксфорд), почетным профессором русской и грузинской литератур Колледжа королевы Марии Лондонского университета (теперь уже в отставке). Кардинальное отличие нью-йоркского издания «Колымских рассказов» (здесь они не «tales», а «stories»: «Kolyma stories») в двух томах [Shalamov 2018; 2020] заключается прежде всего в том, что в основу перевода были положены авторские тексты, изданные И. Сиротинской. Отсюда — композиционная целостность цикла. Напомню, ее Шаламов считал «немалым качеством» «Колымских рассказов»: «В этом сборнике можно заменить и переставить лишь некоторые рассказы, а главные, опорные, должны стоять на своих местах. Все, кто читал “Колымские рассказы” — как целую книгу, а не отдельными рассказами — отметили большое, сильнейшее впечатление <…> Объясняется это неслучайностью отбора, тщательным вниманием к композиции» [Шаламов 2005: 153].

В первый том (вступление к нему написал сам Дональд Рейфилд) вошли три из шести циклов: «Колымские рассказы», «Левый берег», «Артист лопаты». Основательную рецензионно-критическую статью для «Los Angeles Review of Books» написала Анастасия Осипова: «The Forced Conversion of Varlam Shalamov» [Osipova 2019]. Когда на книжных сайтах и в сетевых изданиях замелькали механические переводы, сайт shalamov.ru обратился к ней за помощью и опубликовал ее же русскоязычный вариант «Перевод как насильственное обращение» [Осипова].

Отметив достоинства работы Дональда Рейфилда (например, «тонкое чувство ритма — крайне важное качество для работы с музыкально-заряженной прозой Шаламова…»), Осипова проанализировала «неожиданные ошибки» опытного переводчика [Осипова]. Находя, что, «как и многие его предшественники, Рейфилд видит в Шаламове в первую очередь документалиста <…> и уделяет слишком мало внимания поэтике и художественным особенностям шаламовской прозы», Осипова усматривает причину ошибок «в либо намеренном, либо бессознательном цензурировании тех аспектов шаламовской прозы, которые выходят за узкие рамки жанра свидетельства» [Осипова]. Она подчеркивает жадный интерес Шаламова к революционной и авангардной культуре:

«Посещает чтения Маяковского, читает формалистов, ходит к Брикам и занимается с Третьяковым. И хотя Шаламов так до конца и не разделит энтузиазм Брика и Третьякова в отношении литературы факта, однако общение с ними безусловно повлияло на сжатый, как бы сконцентрированный, насыщенный документальными подробностями язык “Колымских рассказов”» [Осипова].

Проницательно ее углубление в «двойное дно» документальных деталей, анализ метапоэтического подтекста рассказов. Продуктивен разговор о необходимости предельной внимательности переводчика, равно как и «веры в сложность поэтической конструкции шаламовской прозы» [Осипова]. Думается, что исследования с обеих сторон (русскоязычной и англоязычной) будут и в дальнейшем способствовать постижению шаламовской неоднозначности в узлах смыслов.

Как только переводчик позволяет себе увериться в мнимой простоте, прямолинейности перевода Шаламова («translating Shalamov is straightforward» [Rayfield 2018: xviii], он уязвим для ошибок, аналогичных допущенной в первом же рассказе «По снегу». А. Осипова совершенно права:

«Кажется, уже только ленивый не отмечал, что этот текст, которым открываются КР, является своего рода манифестом художественной программы всего цикла. Инструкция по протаптыванию дороги по целине, написанная во вполне фактографической манере, в последнем предложении обретает дополнительный смысл метафоры литературного труда в экстремальных условиях…» [Осипова].

Сложно понять, каким образом столь опытный специалист, как Дональд Рейфилд, мог исказить смысловой вектор, четко заданный Шаламовым в заключительном предложении: «Из идущих по следу каждый, даже самый маленький, самый слабый должен ступить на кусочек снежной целины, а не в чужой след. А на тракторах и лошадях ездят не писатели, а читатели» [Шаламов 1998: 7]. Переведя «писателей» и «читателей» как «начальников» и «подчиненных» («As for riding tractors or horses, that is the privilege of the bosses, not the underlings» [Shalamov 2018: 3]), Рейфилд уводит разговор в совершенно иную плоскость.

Во втором томе представлены рассказы трех последних томов «Колымских рассказов»: «Очерки преступного мира», «Воскрешение лиственницы», «Перчатка, или КР-2». В итоге Рейфилд воплотил на английском языке каждый из рассказов шести книг, и это — тяжелый труд. Варлам Тихонович отмечал: «Нужно и можно написать рассказ, который неотличим от документа. Только автор должен исследовать свой материал собственной шкурой — не только умом, не только сердцем, а каждой порой кожи, каждым нервом своим» [Шаламов 2005: 148]. Рейфилду удается донести до англоязычного читателя шаламовский лаконизм, строгую простоту точного рассказа, запечатлеть авторское искусство детали, в том числе — детали-символа, детали-знака, основополагающих для Шаламова.

Во вступительной статье второго тома важные вещи проговаривает Aлисса Валлес, поэт, переводчица. Она настраивает на филологическое прочтение — излагает важные для понимания Шаламова положения. Мне бы хотелось воспроизвести некоторые из них, начиная с мысли, высказанной Шаламовым в письме Сиротинской в 1971 году, — первой в статье Валлес: «Каждый мой рассказ — пощечина по сталинизму, и, как всякая пощечина, имеет законы чисто мускульного характера» [Valles 2020: ix]. Валлес напоминает, что Шаламов противопоставлял собственный идеал прозы обширной «работе лопатой» Толстого: «Пощечина должна быть короткой, звонкой», — и продолжает:

Большинство рассказов Шаламова действительно короткие, некоторые чрезвычайно короткие, и они вступают в спор как с великими русскими романами XIX века, так и с убогими романами сталинских времен, стремившимися перелить кашу социалистического реализма в псевдоэпическую форму. Пощечина является одновременно фигурой эстетической формы и политического протеста, а в поздних очерках и письмах Шаламова она выступает своего рода девизом, кредо лаконичного неповиновения, перекликающегося — отдаленным эхом — с манифестом русских футуристов «Пощечина общественному вкусу» и — более интимно и непосредственно — со знаменитым началом воспоминаний Надежды Мандельштам «Надежда против надежды»: «Дав пощечину Алексею Толстому, М. немедленно вернулся в Москву» [Valles 2020: ix].

Плотное письмо Валлес дает возможность по-новому расслышать мысли Шаламова о связи времен, связи культур не только через эхо цитируемого Осипа Мандельштама («Век мой, зверь мой, кто сумеет / Заглянуть в твои зрачки / И своею кровью склеит / Двух столетий позвонки?»), но и через созвучную на английском языке гамлетовскую мысль («The time is out of joint»). Автор предисловия выявляет шаламовское восприятие своего письма не только как акта свидетельства, но и как акта исцеления или по меньшей мере лечения болезни или травмы [Valles 2020: х]. Размышляя о литературных способах поиска выхода из порочного круга (преступления сталинизма совершались страной против самой себя), она приходит к мысли о неизбежности эллипсиса: «Нарративная пощечина, в отличие от физической, противоположна миметическому насилию: это превращение боли в художественную форму…» [Valles 2020: х].

Размышляя о способах противостояния «нападению на язык, систематически подрывавшему и уменьшавшему силу и жизнеспособность слов», о «воскрешении мертвого в живой памяти», Алисса Валлес вглядывается в то, как Шаламов возвращал слова к органической связи с реальностью. По ее мнению, на помощь ему пришел акмеизм с характерным стремлением приживить поэзию на почве физического, ощутимого мира — в противоположность мистическим неопределенностям символистов. Очерки, написанные наряду с рассказами в 1950–1960-е годы, включая «Болезни языка и их лечение», явились продолжением этой борьбы. Полемическим тоном, призывом к «новой прозе» они напомнили Валлес манифесты довоенного авангардизма. Справедливо ее замечание о том, что вызов и противостояние не в меньше мере, чем почтение и подражание, являются способами «связать концы с концами» [Valles 2020: х–xi].

Характеризуя «Колымские рассказы», Алисса Валлес приходит к выводу, что они — «изумительное достижение в традиции высокого искусства, удивляющее тем, что оно сохранилось и описывает те самые условия, которые были созданы для его разрушения» [Valles 2020: хviii].

Литература

Глэд Дж. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье. М.: Книжная палата, 1991.

Глэд Дж. Об изданиях и переводах Шаламова в Америке // Варлам Шаламов в контексте мировой литературы и советской истории: сборник трудов Международной научной конференции, Москва — Вологда, 16–19 июня 2011 года / Сост. С. Соловьева. М.: Литера, 2013. С. 26–28.

Глэд Дж. Художественный перевод: теория и практика последнего запретного искусства (на материале «Колымских рассказов» // «Закон сопротивления распаду». Особенности прозы и поэзии Варлама Шаламова и их восприятие в начале XXI века. Сборник научных трудов / Под ред. С. Соловьева, В. Есипова, Я. Махонина и др. Прага: Национальная библиотека Чешской Республики — Славянская библиотека; Москва: Веб-сайт Shalamov.ru, 2017. С. 319–336.

Клоц Я. Шаламов глазами русской эмиграции: «Колымские рассказы» в «Новом журнале» // «Закон сопротивления распаду»… 2017. С. 231–257.

Клоц Я. Варлам Шаламов между тамиздатом и Союзом советских писателей (1966–1978). (Klots Y. Varlam Shalamov Between Tamizdat and the Soviet Writers’ Union (1966–1978)) // Russian Literature. Amsterdam. 2018. № 96–98. P. 137–166. URL.: https://www.colta.ru/articles/literature/13546-varlam-shalamov-mezhdu-tamizdatom-i-soyuzom-sovetskih-pisateley-1966–1978 (дата обращения: 26.06.2021).

Осипова А. Перевод как насильственное обращение. URL.: https://shalamov.ru/critique/435/ (дата обращения: 26.06.2021).

Туркина Н. Сопоставительный анализ оригинала и перевода: «Прокуратор Иудеи» В. Шаламова и Дж. Глэда // Шаламов глазами молодых: Сборник трудов международной молодежной конференции «Я различаю — где добро, где зло», посвященной творчеству В. Т. Шаламова (Вологда. 18 июня 2021 г.). Вологда: Сад-Огород, 2021. С. 77–83.

Шаламов В. Колымские рассказы. Предисл. М. Геллера. London: Overseas Publications Interchange, 1978.

Шаламов В. Собр. соч. в 4 тт. Т. 1 / Сост., подгот. текста и примеч. И. Сиротинской. М.: Художественная литература, Вагриус, 1998.

Шаламов В. Собр. соч. в 6 тт. Т. 5 / Под ред. И. Сиротинской. М.: Терра — Книжный клуб, 2005.

Osipova A. The forced conversion on Varlam Shalamov // Los Angeles Review of Books. 2019. July 11. URL: https://shalamov.ru/critique/435/ (дата обращения: 26.06.2021).

Rayfield D. Introduction // Shalamov V. Kolyma stories. Translated by D. Rayfield. New York: New York Review Books, 2018. P. IX–XIX.

Shalamov V. A good hand. Caligula. Translated by M. Dewhirst // Russia’s other writers. Selections from Samizdat literature / Ed. by M. Scammell. New York, Washington: Praeger Publishers, 1971. P. 130–145.

Shalamov V. Kolyma tales / Translated by J. Glad. New York: Norton, 1980.

Shalamov V. Graphite / Translated by J. Glad. New York: Norton, 1981.

Shalamov V. Kolyma tales / Translated by J. Glad. London: Penguin, 1994.

Shalamov V. Kolyma stories / Translated by D. Rayfield. New York: New York Review Books, 2018.

Shalamov V. Sketches of the criminal world. Further Kolyma stories / Translated by D. Rayfield. New York: New York Review Books, 2020.

Valles A. Introduction // Shalamov V. Sketches of the criminal world. Further Kolyma stories. New York: New York Review Books, 2020. P. IX–XVIII.

Статья опубликована на сайте журнала «Вопросы литературы» [Оригинал статьи].

Все права на распространение и использование произведений Варлама Шаламова принадлежат А.Л.Ригосику, права на все остальные материалы сайта принадлежат авторам текстов и редакции сайта shalamov.ru. Использование материалов возможно только при согласовании с редакцией ed@shalamov.ru. Сайт создан в 2008-2009 гг. на средства гранта РГНФ № 08-03-12112в.