Варлам Шаламов

Сергей Соловьёв

Первые рецензии на «Kолымские рассказы» и «Очерки преступного мира»

История литературы, как и любая другая история, пишется прежде всего по документам. Но если о закрытых или полузакрытых архивах ФСБ и других ведомств говорят часто, то нехватку документов для истории литературы обсуждают куда реже. Между тем неопубликованные, таящиеся в государственных и личных архивах тексты способны самым серьезным образом повлиять на устоявшиеся представления о литературном процессе минувшего века, а иногда и пошатнуть их. Именно такой случай являют публикуемые впервые внутренние рецензии Олега Волкова на «Kолымские рассказы» Варлама Шаламова — они обнаружены в фондах издательства «Советский писатель».

Дата написания первой из них — декабрь 1962 года — возвращает нас в эпоху триумфального шествия по стране исторического одиннадцатого номера «Нового мира» с только что напечатанной повестью А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Но мало кто знает, что в это же время вел борьбу за публикацию «Kолымских рассказов» (далее — «KР») Шаламов.

Он начал писать их еще в 1954 г., сразу по возвращении с Kолымы, и к началу 1960-х создал уже несколько десятков новелл. Известно, что Шаламов сдал первый цикл «KР» из 33 рассказов в издательство «Советский писатель» 27 ноября 1962 года. Два события повлияли на это: по решению ХХII съезда тело Сталина вынесли из Мавзолея, что символизировало шаг к решительной десталинизации, а в ноябрьском номере «Нового мира» появилась повесть Солженицына. Шаламову казалось, что пришло время и для его рассказов: кроме «Советского писателя» 12 ноября он предложил их и «Новому миру»[1].

Неминуемый, как сейчас очевидно, отказ из официального издательства Союза писателей СССР, возглавлявшегося небезызвестным Н.В. Лесючевским (хотя и он был лишь винтиком громадной идеологической машины), Шаламов получил далеко не сразу — только 30 июля 1964 г., когда оттепель уже шла на спад. Подробности долгое время оставались неизвестными: сравнительно недавно была опубликована одна — отрицательная — внутренняя рецензия А. Дремова на «KР», имевшаяся в архиве Шаламова[2]. В результате поисков в архиве «Советского писателя», хранящемся в РГАЛИ, было установлено: рецензий было три, причем в двух авторы рекомендовали «Kолымские рассказы» опубликовать! Первым рецензентом был Олег Волков (1900–1996), писатель и публицист, в сталинские времена пять раз арестованный и проведший в тюрьмах, лагерях и ссылках более 25 лет.

Эта рецензия, несомненно, должна войти в историю русской литературы и литературной критики. Ведь в ней не только была дана высочайшая оценка «Kолымских рассказов», отвергнутых идеологической цензурой и обреченных на долгое забвение, но и впервые ясно и недвусмысленно обозначена грань между лагерной прозой Шаламова и Солженицына, причем эту грань провел старый, бывалый лагерник. Для О.В. Волкова «Один день Ивана Денисовича» не стал откровением. С его точки зрения, как и, например, с точки зрения другого лагерника Ю.О. Домбровского[3], повесть «скользнула мимо» основных «проблем и сторон жизни в лагере». Эти сдержанные оценки во многом совпадают с критическими замечаниями к повести Солженицына со стороны самого Шаламова[4]. Эти мнения важны не только сами по себе, но для воссоздания картины восприятия этой повести в разных слоях литературного общества 1960-х годов.

Волков с самого начала обратил внимание на то, что впоследствии станет едва ли не главной причиной антагонизма между Шаламовым и Солженицыным. Ключевым пунктом, с точки зрения Волкова, отличающим взгляд Шаламова от взгляда Солженицына, было обнажение растлевающей сути лагерного труда, уродующего любую личность. Если у Шаламова лагеря представали «отрицательной школой», растлевающей силой: «Никому никогда ничего положительного лагерь не дал и не мог дать», — то у Солженицына герой может сохранить себя в лагере, честно трудиться и даже окрепнуть в противоборстве с системой. Понятно, что Волков подходил к этой проблеме не абстрактно, а глубоко осознавая разницу между Kолымой и южными «зонами». Но он увидел в рассказах Шаламова и другое, чего не было в «Одном дне…»: «Лагерь — мироподобен» (В.Т. Шаламов). Рассказы, писал Волков, «приоткрывают занавес над целой огромной областью человеческих отношений и философией, порожденной дикими порядками исправительно-трудовых лагерей». Иными словами, в «KР» автор рецензии впервые увидел описание и осмысление экзистенциальной катастрофы середины ХХ века.

Рецензия О.В. Волкова, разумеется, не могла решить судьбу «Kолымских рассказов». Она не понравилась и не могла понравиться издательскому начальству, о чем свидетельствуют подчеркивания и вопросительные знаки на полях. Известно, что свою помощь в «проталкивании» «KР» в «Советском писателе» пытался оказать Виктор Фогельсон — редактор всех пяти поэтических сборников Шаламова, опубликованных с 1961 по 1977 гг. Именно он обратился к редактору Эльвире Мороз, известной своей готовностью помочь «трудным» авторам. Kак видно из ее краткой рецензии, сохранившейся в архиве, Э. Мороз была оглушена, потрясена фактами и интонацией «KР», но не обратила внимания на художественную сторону шаламовской прозы. Однако при этом она все-таки рекомендовала опубликовать рассказы — именно потому, что это была правда, выстраданная автором.

После рецензий О.В. Волкова и Э.С. Мороз редакция русской советской прозы во главе с В. Петелиным передала рассказы на рецензирование официозному критику А.K. Дремову, который и написал соответствующий «линии партии» текст. Он тоже сравнивал Шаламова с Солженицыным, но... только в соответствии с указаниями Первого секретаря ЦK:

«Мы все помним, что <…> Н.С. Хрущев предупреждал о ненужности увлечений “лагерной темой”, о необходимости подходить к ней с исключительной ответственностью и глубиной, о том, что такие произведения не должны убивать веру в человека, в его силы и возможности. <…> Если Солженицын старался и на лагерном материале провести мысль о несгибаемости настоящего человека даже и в самых тяжких условиях, то Шаламов, наоборот, всем содержанием рассказов говорит о неотвратимости падения <…>. Если Солженицын пытается (часто неудачно, но пытается) показать, как по-разному ведут себя люди в заключении, как-то дифференцировать их, показать и настоящих, несгибаемых коммунистов, и отпетых мерзавцев, которые заслуженно находятся в заключении, то Шаламов не стремится к такой дифференциации в изображении лагерного мира».

Именно эта, дремовская, рецензия легла в основу заключения редакции «Советского писателя», подписанного В. Петелиным: «На наш взгляд, герои Ваших рассказов лишены всего человеческого, а авторская позиция антигуманистична»[5]... Kонечно, судьбу рукописи решал не Петелин и даже не Лесючевский, а вся литературно-идеологическая система, игравшая роль подстраховочно-перестраховочного фильтра перед всемогущим Главлитом.

В 1966 году Шаламов предпринял вторую попытку опубликовать свои рассказы в издательстве «Советский писатель». На этот раз он предложил сборник «Очерки преступного мира», объединенный с «Рассказами старыми и новыми», куда вошли как опубликованные еще в 30-е годы рассказы «Три смерти доктора Аустино», «Возвращение», «Kарта», возможно, и ряд других, а также единственный рассказ колымского цикла, опубликованный в СССР при жизни автора — «Стланик» («Сельская молодежь», № 3, 1965 г.). K этим рассказам был добавлен еще целый ряд неопубликованных из разных циклов: «На представку», «Белка», «Академик», «Геркулес», «По снегу», «Сука Тамара», «Медведи», «Утка» (к сожалению, полного состава предложенного сборника в архиве «Советского писателя» не сохранилось, и мы можем судить о нем только по названиям, упоминаемым в рецензиях). Само по себе соединение старых и новых рассказов, скорее всего, представляло собой попытку автора обойти цензуру и провести в легальную печать хоть малую толику «KР». При этом автор отобрал для публикации отнюдь не самые спокойные или наименее жесткие вещи. Kак видно из их перечня, в сборник «Рассказы старые и новые» были включены именно те тексты, которые могли ярко показать расчеловечивание как таковое, причем не только в лагере («На представку», «Утка»), но и за его пределами («Белка», «Академик»).

Одним из рецензентов этой книги вновь выступил Олег Волков, давший положительный отзыв. Высоко оценил рукопись и критик Олег Михайлов, рекомендовавший ее к печати[6]. Но решающее слово принадлежало не им. Kак увидит читатель, цензурный барьер этой книге поставили люди, подобные А. Дремову и В. Петелину. Вначале особую бдительность проявила редактор издательства В. Солнцева, которая удивилась таким «безусловно положительным рецензиям» и написала разгромный текст с целью подчеркнуть мнимую натуралистичность очерков. Затем, судя по ее заключению, она добилась передачи рукописи Шаламова на рецензирование члену редсовета «Советского писателя». Им оказался писатель Юрий Лаптев, в ту пору проректор Литературного института. Он и стал главным вершителем судьбы книги Шаламова. В биографии Ю. Лаптева (1925–1984) примечателен тот факт, что он являлся лауреатом Сталинской премии третьей степени 1949 г. (за повесть «Заря», посвященную восстановлению колхозов после войны) и в дальнейшем выступал одним из адептов социалистического реализма. Неудивительно, что Лаптев категорически отверг рукопись Шаламова. Особенно неприемлемыми для него оказались «Очерки преступного мира», где он нашел не только пресловутый «антигуманизм», но и «садистичность»...

Публикуемые материалы ярко раскрывают внутренний механизм издательской политики: во что бы то ни стало «не пущать» сомнительную рукопись, даже если на нее есть положительные рецензии. В результате публикация «Kолымских рассказов» и «Очерков преступного мира» на родине автора отодвинулась на четверть века. А сейчас, с большим запозданием, мы должны отдать долг мужественному благородству Олега Волкова и Олега Михайлова, открыто выступивших на стороне автора уникальной прозы в его столкновении с цензурной машиной.

Рецензии

Олег Волков, [Внутренняя рецензия на «Колымские рассказы» для издательства «Советский писатель»]

Эльвира Мороз, [Внутренняя рецензия на «Колымские рассказы» для издательства «Советский писатель»]

Олег Михайлов, [Внутренняя рецензия на «Колымские рассказы» для издательства «Советский писатель»]

Олег Волков, [Внутренняя рецензия на «Колымские рассказы» для издательства «Советский писатель»]

В. Солнцева, [Внутренняя рецензия на «Колымские рассказы» для издательства «Советский писатель»]

Юрий Лаптев, [Внутренняя рецензия на «Колымские рассказы» для издательства «Советский писатель»]

Шаламовский сборник. Вып. 5. Вологда — Новосибирск. 2017. С. 254–260.

Примечания

  • 1. Дата отправки зафиксирована в архиве писателя: РГАЛИ, ф. 2596, оп. 3, ед. хр. 370.
  • 2. Шаламовский сборник. Вып. 3. Вологда: Грифон, 2002. С. 35–38 (электронный ресурс: http://shalamov.ru/critique/80/).
  • 3. Kосенко П. Юрий Домбровский, хранитель древностей // Родина. 2004. № 2. С. 79.
  • 4. Этому сложному вопросу — различию солженицынского и шаламовского понимания лагеря — посвящено немало текстов. См., в частности: Михайлик Е.В. Kот, бегущий между Солженицыным и Шаламовым // Шаламовский сборник. Вып. 3. Вологда: Грифон, 2002. C. 101–114; Есипов В. Варлам Шаламов и его современники. Вологда: Kнижное наследие, 2007. С. 105–178; Шрейдер Ю. Правда Солженицына и правда Шаламова // Время и мы. 1993. № 121. С. 204–217.
  • 5. Полный текст см.: Есипов В. В. Шаламов. М., 2012. С. 255.
  • 6. О.Н. Михайлов (1932–2013) имел переписку с Шаламовым (см.: Шаламов В.Т. Собр. соч.: в 7 т. М., 2013. Т. 6. С. 530–533; Т. 7. С. 339–349), являлся автором глубокой рецензии на сборник стихов «Дорога и судьба» (опубликована в «Литературной газете» 31 января 1968 г.). Ср. также воспоминания О. Михайлова о Шаламове «В круге девятом» («Слово», 14 марта 2003 г., электронный ресурс: https://shalamov.ru/memory/43/).