Варлам Шаламов

Авторский каталог

Елена Михайлик

Елена Михайлик — поэт, филолог, один из ведущих исследователей прозы В. Шаламова. Закончила филологический факультет Одесского университета. С 1993 г. живёт в Сиднее. Получила степень доктора философии в университете Нового Южного Уэльса, тема диссертации «Варлам Шаламов: поэтика новой прозы». В настоящий момент преподаватель этого университета.

Страница Елены Михайлик в английском разделе сайта.

  • Елена Михайлик Варлам Шаламов: Призраки сюжета (февраль 2022)

  • В статье автор пытается реконструировать один из способов работы Варлама Шаламова с контекстом культуры. В частности, автор стремится показать, как Шаламов использует расходящиеся пласты этого контекста, чтобы генерировать в пределах рассказа альтернативные сюжеты (выбор между ними диктуется культурным багажом читателя). В пределах цикла тот же прием порождает некий лейтмотив распада культуры как личной и коллективной памяти.


  • Елена Михайлик Спасения нет (17 января 2019)

  • «С точки зрения Шаламова, есть уровень давления, которому по определению невозможно противостоять. Вообще. И этот фактор — одна из тех вещей, которую он системно воспроизводит. Можно, если повезет, умереть раньше. Это все, что можно. Можно не пытаться выжить за счет других, пока сохранилась воля, которая позволяет от этого удерживаться. За определенной границей ты не будешь помнить, что ты там делал. Просто потому, что тебя там не было. Личности там не было, она распалась. Человек, который потихонечку восстанавливается от лишних капель тепла, лишних крошек еды и от более легкой работы в рассказе «Сентенция», он не помнит, что с ним было в темноте. Он не знает. Это, кстати, вполне зафиксированное медицинское обстоятельство. Та часть мозга, которая фиксирует качество и продолжительность сильной боли, с сознанием практически не соотносится. Люди этого не запоминают. Ощущают, чувствуют, а опыта не остается».


  • Елена Михайлик Незаконная комета. Варлам Шаламов: опыт медленного чтения (2018)

  • Сборник статей о поэтике «новой прозы» Варлама Шаламова, о том, как организованы и из чего состоят «Колымские рассказы», почему они оказывают на читателей такое мощное воздействие, почему это воздействие не опознается аудиторией как художественное — и почему при этом даже два с половиной поколения спустя эта замечательная русская проза по-прежнему большей частью располагается в «зоне невидимости» породившей ее культуры. Книга может быть интересна всем интересующимся русской литературой, в частности русским модернизмом, а также историей превращения концентрированного экстремального опыта в концентрированный экстремальный текст.


  • Елена Михайлик «Колымские рассказы» — зона двуязычия (2017)

  • «Сам Шаламов был убежден, что его «новая проза» не привязана к лагерю как к предмету изображения. Что, не случись лагеря, он нашел бы ей иное применение. Что она более чем пригодна для работы с человеческими состояниями как таковыми. Везде, где культуре предстоит выдвижение на неосвоенную территорию, где нужно сначала создать язык, на котором можно будет понять, что видишь. Тезис этот, как нам кажется, получил вещественное подтверждение, когда Алексей Герман снял “Хрусталев, машину” — произведение, простроенное на том же принципе отражения в зеркале и его осколках — от атомарного уровня совершенной черно-белой фотографии-кадра, наделенного индивидуальным смыслом, до фактически свободного сюжета (не фабулы) самого фильма, где именно аудитории приходилось определять, с чем она имеет дело».


  • Елена Михайлик Вишерский антироман как неопознанный объект (июнь 2015)

  • «В “Вишере”, как нам кажется, Шаламов попытался сделать тот самый, последний шаг в сторону полной аутентичности — написать вишерские лагеря «правдой того самого дня», глазами и руками именно того человека, который в них побывал — и не успел накопить еще иного опыта. Себя-прежнего. Увидеть то, что видел Шаламов образца 1929 года. Не увидеть того, чего тот не заметил бы. Восстановить язык, на котором утонувший в том времени человек описал бы свой лагерь. И этим описанием — приоритетами, отношением, лакунами — в свою очередь создать портрет рассказчика».


  • Елена Михайлик Время «Колымских рассказов». 1939 — год, которого нет (2015)

  • В статье предпринята попытка проанализировать характер обращения со временем в «Колымских рассказах» Варлама Шаламова, в частности, расследуется «казус 1939 года». 1939 год, время действия многих ключевых рассказов, крайне важный внутри КР событийно, непосредственно как дата практически отсутствует в тексте. Эта проблема, на наш взгляд, является частью более сложной проблемы КР. Шаламов изображает время вообще и историческое время в частности как биосоциальную категорию. Способность воспринимать время и соотноситься с ним в КР прямо зависит от социального положения персонажа и его физического состояния. Чтобы эта социальная несоотнесенность со временем и историей попадала в поле зрения читателя, в том же поле зрения с неизбежностью должны присутствовать сами время и история — как объекты отторжения. Одним из таких объектов, одновременно присутствующих и отсутствующих, и стал 1939 год — как мы полагаем, «эталонный» лагерный год по Шаламову.


  • Елена Михайлик Один? День? Ивана Денисовича? Или Реформа языка (апрель 2014)

  • «C точки зрения Солженицына (что мы отчасти и намерены показать), языковая и понятийная недостаточность была свойственна не только лагерной действительности и речи, но и самой культуре, естественной и необходимой частью которой оказался лагерь. Мы хотели бы поговорить и о том, как и за счет чего автор будет пытаться эту недостаточность восполнить».


  • Елена Михайлик Автор Шрёдингера: «Сагу надобно рассказывать так, как она случилась» (2013)

  • «За последние несколько лет свет увидело множество работ, пытающихся разобраться в том, почему и за счет чего “Колымские рассказы” все еще остаются в глазах читателей в первую очередь литературой свидетельства. Остаются, несмотря на все, сказанное выше — и множество иных не менее верных примет. Нам кажется, что подобное буквалистское восприятие, в числе прочего, позволяло обществу не отождествлять себя со случившимся, отделять его от себя датами и географическими названиями. Но никто еще не задавался вопросом — а зачем самому Шаламову с его установкой на документность и достоверность потребовалось столь демонстративно подчеркивать и выявлять литературную природу “КР”?»


  • Рудольф Веденеев, Марк Головизнин, Россен Джагалов, Валерий Есипов, Василий Жарков, Дмитрий Зубарев, Борис Кагарлицкий, Алексей Кунахов, Елена Михайлик, Михаил Рыклин, Сергей Соловьёв, Александр Тарасов, Иван Харламов, Любовь Юргенсон Дискуссия по докладу М. К. Рыклина (2013)

  • «В дискуссии по докладу Михаила Рыклина принимали участие: Рудольф Веденеев, Марк Головизнин, Россен Джагалов, Валерий Есипов, Дмитрий Зубарев, Борис Кагарлицкий, Алексей Кунахов, Елена Михайлик, Сергей Соловьёв, Александр Тарасов, Иван Харламов, Любовь Юргенсон».


  • Елена Михайлик Достоевский и Шаламов – Орфей и Плутон (декабрь 2009)

  • «Оговариваясь в начале, что одной статьи или даже серии статей для полноценного анализа всей глубины взаимосвязи между Шаламовым и Достоевским недостаточно, Елена Михайлик ограничивается более узкой задачей: обозначить наиболее интересные аспекты данной проблемы и наметить пути их дальнейшего исследования, проследив сходство и различие между писателями».


  • Елена Михайлик Интертекстуальные возможности рассказа «На представку». Варлам Шаламов и проблемы культурного контекста (декабрь 2009)

  • «В своей статье Елена Михайлик анализирует свойства и функцию интертекстуальных аллюзий в рассказе Варлама Шаламова «На представку», а также природу их взаимодействия с другими структурными элементами шаламовской поэтики, попутно выясняя, существует ли «новая проза» (где стараниями автора читатель превращается из стороннего наблюдателя в участника событий) в отрыве от русской классической литературы».


  • Елена Михайлик Незамеченная революция (2009)

  • «Когда Варлам Шаламов решил написать цикл рассказов о Колыме, он параллельно начал формулировать положения теории, описывающей природу этих рассказов. Один из таких документов назывался “Манифест о новой прозе”. Шаламов собирался сводить счеты не только с историей и антропологией – но и с литературой. Избранный же термин – “новая проза” – принадлежал не концу 1950-х, когда он был создан, а совсем другому времени, когда все, от литературы до быта, было, по выражению того же Шаламова, “огромной проигранной битвой за действительное обновление жизни”».


  • Елена Михайлик Не отражается и не отбрасывает тени: «закрытое» общество и лагерная литература (2009)

  • «Создается впечатление, что основная аудитория лагерной литературы не желает не только полемизировать, но и вообще сталкиваться со сколь угодно косвенно выраженным утверждением, что общество, частью которого она является, выпало из истории и растеряло остатки социальных связей, а сама она нуждается в этической и социальной эволюции».


  • Елена Михайлик Кот, бегущий между Солженицыным и Шаламовым (2002)

  • «Там, где Солженицын выстраивает батарею значений, Шаламов демонстрирует, что значения тоже не выживают. Разъедающий опыт Колымы транслируется не в упорядоченную информацию, а в переизбыток неупорядоченной. Шаламов пытается заставить читательский текст — личную культурную память читателя — взаимодействовать не с текстом рассказа, а с текстом лагеря».


  • Елена Михайлик Варлам Шаламов: рассказ «Ягоды». Пример деструктивной прозы (1997)

  • «На наш взгляд, предметом художественного осмысления является здесь лагерь как феномен. Лагерь как за­мкнутая иррациональная система. Лагерь, чьей кон­кретной сиюминутной задачей является уничтожение пеньков, остатков, ибо сама вырубка уже произошла. Лагерь, чьи основные свойства — индетерминированность, бесчеловечность, безвременье, тотальный мгно­венный распад — существуют уже не в одной лишь семантике текста, но и в сознании поглощенного тек­стом читателя».


  • Елена Михайлик В контексте литературы и истории (1997)

  • «Сегодня, казалось бы, мы имеем дело с типичным случаем запоздалого торжества литературной справедливости. Но есть обстоятельства, которые не позволяют так думать. Шаламов знал себе цену как поэту, но оценить масштаб его дарования смогли лишь некоторые его коллеги — и уж вовсе немногие литературные критики. Для первых издателей Шаламов был, а для большинства читателей и до сих пор остается не столько поэтом, сколько реабилитантом. В еще большей степени это относится к шаламовской прозе. Стихи Шаламова все же оставались поэзией — хотя бы в глазах профессионалов. Тематика, официальный запрет, подпольное самиздатовское существование и демонстративная, победная «перестроечная» публикация «Колымский рассказов» создали им — как и многим другим произведениям лагерной литературы — устойчивую репутацию литературы свидетельства».


  • Елена Михайлик Другой берег (1997)

  • «В тот момент, когда Шаламов поставил себе задачу “запомнить и написать”, он, подобно Пугачеву и его товарищам, повел бой по своим правилам – из “Заключенного” стал “Писателем”. Человек, написавший “Колымские рассказы”, перенес сражение с вне человеческой системой на чуждую лагерю и родную для него самого территорию культуры».