Варлам Шаламов

Тематический каталог

Шаламов и Солженицын

  • События
    • «Книга, обманувшая мир». Сборник критических статей и материалов об «Архипелаге ГУЛАГ» А.И. Солженицына (16 июня 2018)

      В сборник вошли тексты узников ГУЛАГа Варлама Шаламова, Алексея Яроцкого, Леонида Самутина, Семена Бадаша, Лии Горчаковой-Эльштейн; фронтовиков Юрия Бондарева, Владимира Бушина; историков Жореса и Роя Медведевых, Виктора Земскова, Вадима Роговина, Виктора Колосова, Валерия Есипова и других авторов.

    • Международная конференция «ГУЛАГ в творчестве Солженицына и Шаламова: факт, документ, вымысел» (Уппсала, Швеция) (20 апреля 2017 — 21 апреля 2017)

      Она организована Центром российских и евразийских исследований Уппсальского университета, Даларнским университетом (Швеция) и Университетом Осло (Норвегия). Среди участников — виднейшие исследователи творчества Варлама Шаламова.

    • В серии ЖЗЛ вышла книга Валерия Есипова «Шаламов» (август 2012)

      «Главное в биографической книге — историческая точность. К этому и стремился автор, понимая, что трагизм жизненной и литературной судьбы выдающегося русского писателя Варлама Тихоновича Шаламова может быть по-настоящему осознан лишь в контексте времени. Весь путь Шала­мова был “сплетён”, как он писал, “с историей нашей”. Это и дореволюци­онная российская культура, и революция, и 1920-е годы, в которые писатель сложился как личность, и сталинская эпоха, повергшая его в преисподнюю Колымы, и все последующие годы, когда судьба тоже не была благосклонна к нему. Как же удалось Шаламову выдержать тяжелые испытания и выра­зить себя со столь мощной и величественной художественной силой, по­трясшей миллионы людей во всем мире? Книга может дать лишь часть от­ветов на эти вопросы — обо всем остальном должен подумать читатель, опираясь на многие новые или малоизвестные факты биографии писателя».

    • «Колымские рассказы» вышли в Словении (5 апреля 2012)

      «В декабре 2011 года в словенском издательстве “Модриян” (“Modrijan”) вышел первый перевод “Колымских рассказов” Варлама Шаламова. Подготовленное издание включает три цикла рассказов: “Колымские рассказы” (1954-1962), “Левый берег” (1956-1965) и “Артист лопаты” (1955-1965). Над ним работали переводчики Лияна Деяк (Lijana Dejak) и Драго Байт (Drago Bajt). “Колымские рассказы” поступили в библиотеки, и на сегодняшний день уже можно обобщить первые отклики на перевод в словенских СМИ».

    • В Берлине прошёл вечер памяти Варлама Шаламова (16 декабря 2008)

      16 декабря 2008 г. в Берлине при участии Дурса Грюнбайна, Катарины Раабе и Карла Шлёгеля прошёл шаламовский вечер.

  • Сочинения В. Шаламова
  • Исследования


    • Валерий Есипов, «Я — честный советский писатель» (Еще раз о письме В.Т. Шаламова в «Литературную газету») (декабрь 2023)

    • «Об обстоятельствах и мотивах написания письма Шаламова в ЛГ, определении его смысла и значения в контексте духовной биографии писателя и причинах столь резкой реакции на него со стороны современников, к сожалению, до сих пор нет ни одной более или менее основательной исследовательской работы. Тот сжатый концептуальный материал, который удалось вместить автору этих строк в книгу о Шаламове в ЖЗЛ и в другие работы, разумеется, не мог быть исчерпывающим, тем более, что он не включал анализа черновых и беловых вариантов письма, имеющихся в архиве писателя в РГАЛИ и впервые приводимых целиком в данной публикации. Эти варианты и комментарии к ним, а также целый ряд других материалов, включая стихи Шаламова 1970-х гг., опубликованные нами в 2020 г., и другие материалы помогут подтвердить заявленную концепцию, обогатить ее новыми важными деталями, раскрывающими не только всю сумму мотивов, подвигнувших Шаламова на написание письма в ЛГ, но и, главное, позволят глубже понять личность писателя — его характер и мировоззрение».


    • Елена Михайлик, Незаконная комета. Варлам Шаламов: опыт медленного чтения (2018)

    • Сборник статей о поэтике «новой прозы» Варлама Шаламова, о том, как организованы и из чего состоят «Колымские рассказы», почему они оказывают на читателей такое мощное воздействие, почему это воздействие не опознается аудиторией как художественное — и почему при этом даже два с половиной поколения спустя эта замечательная русская проза по-прежнему большей частью располагается в «зоне невидимости» породившей ее культуры. Книга может быть интересна всем интересующимся русской литературой, в частности русским модернизмом, а также историей превращения концентрированного экстремального опыта в концентрированный экстремальный текст.


    • Валерий Есипов, В. Шаламов и «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына (июнь 2017)

    • «Пожалуй, Шаламов был единственным человеком (в том же двадцатом столетии, а также и в нынешнем), кто выразил подобное удивление и тем самым поставил под сомнение вопрос об этической правомерности самой идеи “Архипелага” и ее рабочего метода — использования чужих, в сущности, материалов (во всяком случае, не принадлежавших писателю по праву) для создания собственного авторского произведения. Можно сколь угодно обвинять Шаламова в наивности или в максимализме, но нельзя отрицать, что он имел все основания для подобного удивления и возмущения, поскольку сам никогда бы не стал заниматься такими вещами. Недаром он употреблял здесь слово «художник» — оно, как можно понять, проводит для него границу между задачами искусства и иными, явно внехудожественными задачами, на которые ориентируется Солженицын».


    • Вячеслав Иванов, Поэзия Шаламова (2013)

    • Поскольку я был многообразно связан с творчеством Шаламова и с ним самим, я в какой-то степени буду выступать не только в роли учёного, анализирующего Шаламова, но и одновременно просто буду говорить как человек, который его знал и рано познакомился с его творчеством, в частности со стихами.


    • Валерий Есипов, Шаламов (август 2012)

    • «Главное в биографической книге — историческая точность. К этому и стремился автор, понимая, что трагизм жизненной и литературной судьбы выдающегося русского писателя Варлама Тихоновича Шаламова может быть по-настоящему осознан лишь в контексте времени. Весь путь Шала­мова был “сплетён”, как он писал, “с историей нашей”. Это и дореволюци­онная российская культура, и революция, и 1920-е годы, в которые писатель сложился как личность, и сталинская эпоха, повергшая его в преисподнюю Колымы, и все последующие годы, когда судьба тоже не была благосклонна к нему. Как же удалось Шаламову выдержать тяжелые испытания и выра­зить себя со столь мощной и величественной художественной силой, по­трясшей миллионы людей во всем мире? Книга может дать лишь часть от­ветов на эти вопросы — обо всем остальном должен подумать читатель, опираясь на многие новые или малоизвестные факты биографии писателя».


    • Михаил Рыклин, «Проклятый орден». Шаламов, Солженицын и блатные (февраль 2007)

    • «Солженицын иногда приписывает лагерю нравственно-очистительную функцию, и это связывает его с традицией русской классики (в его прозе переплелись традиционные темы: тема «маленького человека» и тема очищения через страдание). Шаламов эту возможность отрицал, видя в лагере опыт сугубо негативный, о котором не нужно знать человеку; опыт, одинаково губительный для жертв и для палачей».


    • Валерий Есипов, Варлам Шаламов и его современники (2007)

    • Издание первой в России монографии о Варламе Шаламове приурочено к столетию со дня рождения выдающегося писателя, чье творчество в контексте русской культуры остается до сих пор малоизученным. В книге исследуются взаимоотношения писателя с его историческим временем и крупнейшими литературными современниками Борисом Пастернаком, Александром Твардовским, Александром Солженицыным. Особый акцент делается на разных подходах Варлама Шаламова и Александра Солженицына к осмыслению и художественному отражению лагерной темы в литературе. Исследуемый материал рассматривается с широких историко-социологических и культурологических позиций. Особое внимание в книге уделяется проблеме «художник и власть».


    • Юлий Шрейдер, Правда Солженицына и правда Шаламова (1993)

    • «Реальный масштаб Шаламова до сих пор не осознан ни литературной критикой, ни фундаментальным литературоведением. Мешает этому обжигающая боль лагерной темы. Правда, поведанная Шалимовым со всей мощью его литературного таланта, заслонила самого художника. Ирония судьбы состоит в том, что мы восприняли художника, ставящего совершенно новые эстетические задачи, по законам традиционной сталинистской эстетики, стыдливо называемой соцреализмом».


    • Леона Токер, Страх и толпа: пересмотр некоторых мотивов лагерной литературы (2005)

    • «Советские лагеря - предмет эмпирически неистощимый, и разговор о них обязан продолжаться, хотя бы ввиду рецидивности исторического развития. Однако, во избежание эффекта избитости, необходимы поиски новых путей для трактовки лагерной литературы. Здесь я попытаюсь пересмотреть некоторые мотивы «Архипелага Гулага» Александра Солженицына и рассказов Варлама Шаламова в свете теории поведения толпы, разработанной в книге Элиаса Канетти “Толпа и власть”».


    • Валерий Есипов, «Развеять этот туман» (Поздняя проза В.Шаламова: мотивации и проблематика) (2002)

    • «есть основания рассматривать позднюю прозу Шаламова по ее ведущим мотивам как предельно искреннюю исповедь перед собой и потомками, и одновременно — как развернутую фронтальную полемику с неприемлемым для писателя комплексом идей и представлений (связанных не только с Солженицыным, но в первую очередь с ним — вождем и эмблемой «духовной оппозиции»); как прямой и ясный ответ на ключевые, «невротические» для либеральной интеллигенции вопросы эпохи, и главный из них — о революции и ее значении в судьбе России».


    • Ален Бадью, Шаламов и Солженицын (2005)

    • «Где Солженицын видит архивы Дьявола, Шаламов находит — у пределов возможного — жесткое ядро некоей этики. Даже географическая изоляция Колымы (туда приплывают на пароходе, а остальную страну заключенные называют "материком") способствует созданию странного впечатления вывернутой наизнанку утопии. Ведь читатель постепенно забывает, что речь идет о политике, о государстве, о централизованно осуществленных злодеяниях, чтобы замкнуться в некоем завершенном мире, где все различия в сознании и поведении - разветвленные и глубокие — сведены к чему-то основному. Вот точка, где читатель вступает на другой возможный путь восприятия самой политической истины».


    • Любовь Юргенсон, Кожа — метафора текста в лагерной прозе Варлама Шаламова (2005)

    • «При рассмотрении многочисленных произведений, повествующих о концентрационных лагерях и лагерях уничтожения, мы выделили два типа текстов. К первому мы отнесли тексты, написанные вскоре после освобождения. В них пережитое передается в настоящем времени, т.е. как бы вторично развертывается на глазах читателя. В текстах второго типа лагерный опыт дистанцируется...».


    • Уиллис Харт, Не верить в сказки... (1994)

    • «Что пишет Шаламов о Колыме? Его творчество — это не изложение истории сталинских лагерей и не хронологическое описание своего заключения на Севере. “Колымские рассказы” принципиально отличаются от “Архипелага ГУЛАГ” Солженицына, Шаламов пишет о России, о ее трагедии в коротких новеллах, каждая из которых — символ».


    • Натаниэль Голден, «Колымские рассказы» Варлама Шаламова: формалистский анализ (декабрь 2009)

    • «В 1970 году группа британских славистов решила возродить применявшиеся ранее методы формализма, избрав для своего структурного анализа малые литературные формы. В частности, эффективность данного подхода показала работа Л. М. О'Тула, предметом изучения которой явился “Студент” Чехова. Свою методику О'Тул описал в труде “Строение, слог и прочтение русского рассказа” – именно на эту работу опирается в своем анализе Натаниэль Голден. Следует отметить, что, в отличие от ранних формалистов, исследователь “Колымских рассказов” как раз пытается показать тесную взаимосвязь между самими рассказами и той средой, в которой они возникли».


    • Валерий Есипов, Нелюбовный треугольник: Шаламов — Твардовский — Солженицын (2007)

    • «Отвергать советскую власть и социалистическую систему “с порога”, как решил для себя на определенном этапе Солженицын, у Твардовского не было никаких оснований, потому что он был глубоко убежден, что не только он сам, но и народ – массовый трудовой человек и вышедший из его недр демократический интеллигент - приобрел со времени Октябрьской революции несравненно больше, чем потерял».


    • Валерий Есипов, Шаламов и Солженицын: один на один в историческом пространстве (2007)

    • «Все это легло на благодатную почву традиционного русского (впрочем, не только русского) легковерия, в данном случае в наибольшей степени проявленного гуманитарной, воспитанной скорее на филологическом, нежели на историческом знании, интеллигенцией. (Как я полагаю, явление Солженицына во многом связано с известным российским историческим феноменом самозванства)» .


    • Сергей Соловьёв, Неизбежность одиночества. Варлам Шаламов и идеологическая традиция (2012)

    • «Известную сложность для реконструкции взглядов Шаламова создает противоречие, которое становится очевидным каждому, кто хорошо знаком с его творчеством. С одной стороны, известны резкие слова Шаламова о народе и крестьянстве. В своей ранней — пока ещё благожелательной — критике «Одного дня Ивана Денисовича» Солженицына Шаламов, помимо прочего, отмечает: «Из крестьян стукачей было особенно много. Дворник из крестьян обязательно сексот и иным быть не может».<...> С другой стороны, известны совершенно иные слова писателя о революции, шаламовская симпатия к эсерам, преклонение перед народовольцами, наконец, участие в троцкистской оппозиции конца 20-х годов».


    • Марк Головизнин, К вопросу о происхождении первых зарубежных изданий «Колымских рассказов» В.Т. Шаламова (2011)

    • «Очевидно, что по мере того, как шаламовская проза с перестроечных времен стала все больше находить дорогу к отечественным читателям и исследователям, интерес к теме “Шаламов на Западе” также стал возрастать и в России, и за ее пределами. Дискуссии вокруг первых зарубежных публикаций “Колымских рассказов” ведутся в основном в двух аспектах: 1) проблематика восприятия зарубежным читателем шаламовской прозы и 2) обстоятельства, которые сделали публикацию этой прозы возможной. Второй аспект, которому и посвящена настоящая статья, интересен не столько сам по себе, но как часть социально-политической реальности конца 1960-х годов».


    • Елена Михайлик, Один? День? Ивана Денисовича? Или Реформа языка (апрель 2014)

    • «C точки зрения Солженицына (что мы отчасти и намерены показать), языковая и понятийная недостаточность была свойственна не только лагерной действительности и речи, но и самой культуре, естественной и необходимой частью которой оказался лагерь. Мы хотели бы поговорить и о том, как и за счет чего автор будет пытаться эту недостаточность восполнить».


    • Елена Михайлик, Кот, бегущий между Солженицыным и Шаламовым (2002)

    • «Там, где Солженицын выстраивает батарею значений, Шаламов демонстрирует, что значения тоже не выживают. Разъедающий опыт Колымы транслируется не в упорядоченную информацию, а в переизбыток неупорядоченной. Шаламов пытается заставить читательский текст — личную культурную память читателя — взаимодействовать не с текстом рассказа, а с текстом лагеря».


    • Людмила Артамошкина, «Аристократизм духа» в исторической памяти поколений (август 2017)

    • «Опыт Шаламова, выраженный в словесной форме, это еще один образец “аристократизма духа”, создающего биографический текст культуры ХХ в. И прежде всего потому, что Шаламов обладал “способностью суждения”, умел “стоять в одиночку”, наперекор общему интеллектуально-политическому курсу».


    • Сергей Соловьёв, Внутренние рецензии как инструмент цензуры. Случай Варлама Шаламова (2017)

    • «Для многих писателей и критиков написание внутренней рецензии являлось поводом продемонстрировать идеологическую и политическую лояльность. И именно в этом заключался механизм функционирования внутренних рецензий как инструмента цензуры. Многие рецензенты иногда даже превосходили официальную цензуру в бдительности или подменяли ее работу. Внутренние рецензии таким образом являлись самым нижним этажом работы цензуры, основываясь не столько на каких-то формальных цензурных установлениях, сколько на понимании самими рецензентами границ дозволенного».


    • Валерий Есипов, Шаламов и Солженицын: арьергардные бои за читателя (2018)

    • «Фактически Шаламова, а не Солженицына следует считать первооткрывателем лагерной темы в советской литературе, т.к. ко времени публикации “Одного дня Ивана Денисовича” в 11-м номере “Нового мира” за 1962 г. им было написано около 60 произведений о лагере, включая первый сборник “Колымских рассказов” и “Очерки преступного мира”. Но судьба прозы Шаламова оказалась иной ввиду его бескомпромиссной позиции художника».


    • Валерий Есипов, «На Западе сволочей больше, чем у нас…» (30 июня 2022)

    • «В архиве В.Шаламова в РГАЛИ среди полуразборчивых рукописей начала 1970-х годов (писателя тогда одолевали болезни) встречаются записи поразительной глубины и прозорливости. Вот, например, его суждения об истории с романом Б. Пастернака “Доктор Живаго” — истории, казалось бы, всем известной, но в таком ракурсе, как у Шаламова, никем тогда, кажется, не рассматривавшейся...»


    • Ольга Ключарёва, «Несвободный заданный жанр» (В.Т. Шаламов и театр. Голос драматурга). (2023)

    • «Пьесы, наверное, писать очень трудно — труднее, чем повесть или роман, и всякому большому писателю хочется, наверное, написать хорошую пьесу — в этом несвободном заданном жанре попробовать свои силы — освободить себя от заботы закрепления пейзажа, интерьера, соблазняет прямота обращения к зрителю, упрощенность воздействия, новизна задач…». Так размышляет Шаламов в письме к одному из своих адресатов в 1956 году.

  • Воспоминания


    • Михаил Левин, Варлам Шаламов. Воспоминания лечащего врача (2007)

    • «Шёл 1978 год. Я – врач-невропатолог 67-ой городской больницы города Москвы замещал ушедшего в отпуск заведующего неврологическим отделением доктора Бориса Захаровича Карасина. Принимаю доклад медицинского персонала и врачей на утреннем рапорте о поступивших больных. За ночь их привозили немало. Среди новеньких прозвучало какое-то необычное для слуха москвичей имя – Варлам Тихонович Шаламов. Кроме необычно звучащего имени, ничего больше оно мне не говорило. По распределению больных на летучке вести его досталось мне».


    • Александр Солженицын, С Варламом Шаламовым

    • Материал является реакцией А.И. Солженицына на публикацию записок Шаламова. В нём Солженицын излагает собственный взгляд на свои взаимоотношения с Шаламовым и оспаривает многие факты, содержащиеся как в записках Шаламова, так и комментариях И.П. Сиротинской.

      Материал сопровождается ответом И.П. Сиротинской и комментарием В. Есипова.

      Предлагаем читателям самим судить о том, кто же всё-таки прав в публикуемой полемике.


    • Ирина Сиротинская, В. Шаламов и А. Солженицын (1997)

    • «В 70-х годах Шаламов редко и раздражённо говорил о Солженицыне, тем более, что до него дошли осуждающие слова бывшего дpyгa, «брата» (как говорил Солженицын), с такой легкостью и жестокостью оброненные из благополучного Вермонта («Варлам Шаламов умер») о нём, ещё живом, бесправном, но недобитом калеке. Сейчас распускаются слухи, что Солженицын помогал Шаламову. Нет, никогда, нигде и ничем не помог А.И. Шаламову, да и Шаламов не принял бы такой помощи».


    • Евгений Пастернак, «Шаламов был верен Пастернаку…» (22 июня 2012)

    • «Чего захочет русская литература XXI века — не знаю. Оценка Шаламова, конечно, впереди. Он не прочитан пока, но будет ли он прочитан — это зависит от этой самой базарной торговки, русской литературы, с которой неизвестно что будет. Шаламов конечно, человек огромного литературного таланта, но главное, что он человек вот именно того героизма, который характеризует лучших людей своего времени, погибших от этого времени, раздавленных этим временем».


    • Сергей Гродзенский, Шахматы в жизни Шаламова (август 2012)

    • «Два великих писателя, А.И. Солженицын и В.Т. Шаламов, сыграли немалую роль в моей судьбе. Первый — мой школьный учитель, второй — близкий друг отца. <...> Кажется, всё должно сближать Шаламова и Солженицына — и лагерная судьба, и непримиримость к тотальному насилию. Действительно, их отношения поначалу складывались хорошо. <...> Но вскоре между ними возникли сложности, закончившиеся открытым конфликтом, что может быть предметом специального исследования литературоведов. Творчество В. Шаламова гораздо мрачнее всего написанного Солженицыным».


    • Валерий Есипов, Сергей Неклюдов, Сергей Соловьёв, Варлам Шаламов в московской повседневности (ноябрь 2012)

    • Публикуемая беседа была записана на диктофон осенью 2014 года в квартире С.Ю. Неклюдова в московском Чертаново. Поначалу мы рассчитывали задать лишь несколько вопросов, чтобы уточнить некоторые факты биографии Шаламова, но, к счастью, у С.Ю. оказалось немного больше свободного времени, и неспешная беседа длилась 2,5 часа. Однако из-за вечного недосуга полная расшифровка записи была сделана не сразу, долго затягивалось и редактирование, и комментирование, и лишь недавно удалось подвести текст к авторизации. Надеемся, что читатели простят нашу задержку и по достоинству оценят содержание беседы, в которой впервые сказано о многих важных сторонах личности Шаламова.


    • Ирина Сиротинская, Мой друг Варлам Шаламов (2007)

    • «Первое впечатление от Варлама Тихоновича — большой. И чисто физический облик: высокий, широкоплечий, и ощущение ясное незаурядной, крупной личности с первых же слов, с первого взгляда. Мне пришлось многие годы знать его. Это первое впечатление не изменилось, но усложнилось... Нельзя, да и не надо приводить эту сложную, противоречивую личность к одному знаменателю. В нем сосуществовали, противоборствовали, всегда находясь на “точке кипения”, разные ипостаси его личности».

  • Критика


    • Валерий Есипов, За Шаламова — 100 процентов, за Солженицына — 0. О чём это говорит? (1 ноября 2017)

    • «Речь идет о результатах опроса радиослушателей на тему: “Кто точнее передал суть ГУЛАГа — Солженицын или Шаламов?” Так звучал вопрос, обращенный в эфир Н.Сванидзе примерно за десять минут до окончания программы, а в конце ее, как обычно, прозвучали результаты обработки данных о звонках, поступивших в студию. Они феноменальны: все 100 процентов голосовавших отдали предпочтение Шаламову!»


    • Валерий Есипов, О новой нищете философии (13 июля 2017)

    • Уже при появлении на первом пленарном заседании в одной из аудиторий ИФ стало ясно, что Шаламов попал в обыденный «конвейер» перманентной симпозиумной деятельности философов, без какого-либо пиетета к его личности: даже портрета писателя здесь по этому случаю не обнаружилось. Как можно понять из дальнейшего, это не было случайным. Между тем, изображение писателя, хотя бы мультимедийное, было необходимо не только в знак элементарных приличий, но и просто для того, чтобы напомнить выступавшим, ради кого и чего они здесь собрались.


    • Валерий Есипов, «Поскольку был известен Солженицын, казалось, что Шаламов - его эпигон. Дичайшее заблуждение...» (23 января 2008)

    • «Шаламов, как старый лагерник, еще в 60-е годы насквозь понял Солженицына и все его устремления. Он писал: «Я хочу сказать свое слово в русской прозе, а не появиться в тени такого, в общем-то, дельца, как Солженицын». Поэтому он и отказался от предложения о совместной работе над «Архипелагом» - книгой, как он писал, построенной на «чужих рукописях», собранных в «личных целях». Кроме того, Шаламов не хотел ничем угождать западной публике, по большому счету, он был великий русский (и советский, если хотите) патриот».


    • Максим Гончаров, Человек Шаламов

    • «Читать Шаламова - это не увеселительная прогулка, не легкое чтиво, не то же самое, что нынешняя литература. Это большая умственная и эмоциональная работа, сизифов труд, если хотите, нужный и важный, к тому же требующий от читающего не только сопереживания, но и переосмысления собственной жизни, какого-то нравственного вывода, поступка. «“Я пишу для того, чтобы люди знали, что пишутся такие рассказы, и сами решились на какой-либо достойный поступок - не в смысле рассказа, а в чем угодно, в каком-то маленьком плюсе”».


    • Валерий Есипов, Работа головы или работа колен? (Варлам Шаламов и Александр Солженицын) (январь 2002)

    • «Многие считали его уже давно умершим. “Варлам Шаламов умер”, — заявил на весь мир А. Солженицын в Америке. А Шаламов тогда, в 70-е годы, еще ходил по Москве - его встречали на Тверской, куда он выходил иногда за продуктами из своей каморки. Вид его был страшен, его шатало как пьяного, он падал».


    • Ирина Сиротинская, Викинг колымского ада

    • «Солженицын не может его простить до сих пор, что он ему не дал «Колымских рассказов». Солженицын хотел их включить в “Архипелаг ГУЛАГ”. Шаламов отказался. Великий писатель кровью, жизнью заплатил за то, чтобы это написать, — и вдруг отдать. У них были очень плохие отношения. В РГАЛИ у нас есть сборник “Встречи с прошлым”, где печатаются неопубликованные вещи писателей. Солженицын очень любил этот сборник, а тут я дала туда кусок из Варлама. И Солженицын, который отдал нам свой архив на сохранение, и мы его сохранили, отказался писать предисловие».


    • Ирина Сиротинская, Варлам Шаламов: миссия пророка не по плечу никому

    • «Своим искусством он преодолевал зло – мировое зло. Он не зря говорил, что символы зла – это Освенцим, Хиросима и Колыма... И думал только о том, чтобы оставить свою зарубку – как в лесу делают зарубки, чтобы не заблудиться. На память о том, что при определенных условиях человек может абсолютно отречься от добра и превратиться в безропотного, бессловесного… подопытного кролика. На память всему человечеству».


    • Валерий Есипов, Процесс умолчания (ноябрь 2015)

    • Московское издательство «ЭКСМО» выпустило «Колымские рассказы» Варлама Шаламова в своей серии «Запрещённые книги». Предисловие к этому изданию в виде краткого очерка истории публикации «Колымских рассказов» написал Валерий Есипов. К сожалению, авторский текст предисловия подвергся значительной редакторской переработке, в результате чего были выхолощены важные историко-литературные подробности о причинах долгого замалчивания главного произведения Шаламова как в СССР, так и на Западе. По просьбе В.В. Есипова мы публикуем оригинал его предисловия.


    • Роберт Чандлер, Роберт Чандлер: «Рассказы Шаламова — кажущаяся документальная простота Хемингуэя и почти математический формализм Борхеса» (3 декабря 2015)

    • «Роберт Чандлер был первым, кто перевел на английский язык тексты Варлама Шаламова. Это случилось еще в конце 1970-х годов. Затем он переводил многих других русских писателей и поэтов, но Шаламов для Чандлера остается одним из важнейших авторов. Поэтому неудивительно, что, когда в начале 2015 года в издательстве Penguin Books вышла составленная Робертом Чандлером «Антология русской поэзии», представляющая стихи русскоязычных авторов за последние 200 лет, свое место в ней занял и Варлам Шаламов».


    • Редакция Shalamov.ru, Наши методисты (22 ноября 2018)

    • «Мы не будем разбирать текст г. Влащенко, который более чем наполовину состоит из расчетливо подобранных цитат, а посему может быть назван цитатным пасьянсом и более того – шулерским карточным блефом. Ибо даже у тех людей, к мнению которых он прибегает, чтобы вознести своего кумира до небес (скажем, о. А. Шмемана или Л.К. Чуковской) на самом деле есть высказывания о Солженицыне совершенно противоположного порядка, но о них автор умалчивает».


    • Валерий Есипов, Елена Констатинова, Шаламов терпеть не мог, когда его называли мучеником (27 марта 2021)

    • «Возможно, режиссёр чувствовал себя своего рода первооткрывателем, но на самом деле он повторил лишь зады обветшалой мифологии. Это тем более печально, что за последние годы как в России, так и за рубежом вырос не только уровень научного шаламоведения, что позволяет сразу обнаружить любые натяжки в киноверсиях Шаламова, но и самое главное — значительно вырос читатель, зритель, который, понимая условность кинематографа, всё-таки больше всего ценит правду. А Шаламов — та личность, которая не терпит никакой фальши, манерности, а взыскует правды и только правды».


    • Олег Волков, [Внутренняя рецензия на «Колымские рассказы» для издательства «Советский писатель»] (февраль 2015)

    • «Представленные Шаламовым рассказы убедительно говорят о том, что “Один день Ивана Денисовича” Солженицына не только не исчерпал темы “Россия за колючей проволокой”, но представляет пусть талантливую и самобытную, но еще очень одностороннюю и неполную попытку осветить и осмыслить один из самых страшных периодов в истории нашей страны. Здесь не место подробно останавливаться на повести Солженицына, однако можно сказать, что восприятие системы принудительного труда его героем оставляет незадетыми ворохи жгучих вопросов, невольно встающих перед читателем. Малограмотный Иван Шухов в некотором смысле лицо, принадлежащее прошлому — теперь не так уж часто встретишь взрослого советского человека, который бы воспринимал действительность так примитивно, некритически, мировоззрение которого было бы так ограничено, как у героя Солженицына».

  • Видео
    • Выступление Вяч.Вс. Иванова на Шаламовской конференции 17.06.2011
      Выступление академика Вячеслава Всеволодовича Иванова на международной конференции «Судьба и творчество Варлама Шаламова в контексте мировой литературы и советской истории» 17 июня 2011 г. в Московской высшей школе социальных и экономических наук.
    • Выступление C.Ю. Неклюдова на Шаламовской конференции 16.06.2011
      Выступление Сергея Юрьевича Неклюдова на международной конференции «Судьба и творчество Варлама Шаламова в контексте мировой литературы и советской истории» 16 июня 2011 г. в Московской высшей школе социальных и экономических наук.