Варлам Шаламов

Тематический каталог

Интеллигенция

  • События
    • XIV международная научная конференция Института философии РАН с регионами России «Проблемы российского самосознания: судьба и мировоззрение В. Шаламова (к 110-летию со дня рождения)» (15 июня 2017 — 18 июня 2017)

      ХIV научная конференция Института философии РАН с регионами России «Проблемы российского самосознания: судьба и мировоззрение В. Шаламова (к 110-летию со дня рождения)» проходит в формате двух пленарных заседаний – в Москве и в Вологде, а также работы круглого стола.

    • «Жить дальше, как ветка лиственницы...» (1 марта 2017 — 1 мая 2017)

      В Петербурге, в Государственном музее политической истории России, завершила работу передвижная выставка «Варлам Шаламов. Жить или писать».

    • Шаламовские дни памяти в Вологде и Москве (15 января 2017 — 4 февраля 2017)

      К 35-й годовщине со дня смерти В.Т.Шаламова — он ушел из жизни 17 января 1982 г. — приурочен ряд памятных мероприятий, которые пройдут в Вологде и Москве. Традиционный литературный вечер состоится в Шаламовском доме в Вологде в воскресенье 15 января (начало в 15 часов).

    • В серии ЖЗЛ вышла книга Валерия Есипова «Шаламов» (август 2012)

      «Главное в биографической книге — историческая точность. К этому и стремился автор, понимая, что трагизм жизненной и литературной судьбы выдающегося русского писателя Варлама Тихоновича Шаламова может быть по-настоящему осознан лишь в контексте времени. Весь путь Шала­мова был “сплетён”, как он писал, “с историей нашей”. Это и дореволюци­онная российская культура, и революция, и 1920-е годы, в которые писатель сложился как личность, и сталинская эпоха, повергшая его в преисподнюю Колымы, и все последующие годы, когда судьба тоже не была благосклонна к нему. Как же удалось Шаламову выдержать тяжелые испытания и выра­зить себя со столь мощной и величественной художественной силой, по­трясшей миллионы людей во всем мире? Книга может дать лишь часть от­ветов на эти вопросы — обо всем остальном должен подумать читатель, опираясь на многие новые или малоизвестные факты биографии писателя».

  • Сочинения В. Шаламова
  • Исследования


    • Валерий Есипов, Шаламов (август 2012)

    • «Главное в биографической книге — историческая точность. К этому и стремился автор, понимая, что трагизм жизненной и литературной судьбы выдающегося русского писателя Варлама Тихоновича Шаламова может быть по-настоящему осознан лишь в контексте времени. Весь путь Шала­мова был “сплетён”, как он писал, “с историей нашей”. Это и дореволюци­онная российская культура, и революция, и 1920-е годы, в которые писатель сложился как личность, и сталинская эпоха, повергшая его в преисподнюю Колымы, и все последующие годы, когда судьба тоже не была благосклонна к нему. Как же удалось Шаламову выдержать тяжелые испытания и выра­зить себя со столь мощной и величественной художественной силой, по­трясшей миллионы людей во всем мире? Книга может дать лишь часть от­ветов на эти вопросы — обо всем остальном должен подумать читатель, опираясь на многие новые или малоизвестные факты биографии писателя».


    • Валерий Есипов, Немногочисленные друзья: Вологда — Колыма — Москва (2007)

    • «В наших представлениях о Шаламове часто преобладает одна краска: суров, неприступен, далек от сантиментов… Массу подтверждений тому можно найти в воспоминаниях о писателе. Да он и сам не скрывал этих черт своего характера. В его эпистолярии есть одно поразительное письмо, написанное в 1956 году и адресованное О. С. Неклюдовой, будущей второй жене. Шаламов пишет о себе, о своем характере и его недостатках, с максимальной степенью откровенности, какая вообще была ему свойственна. Вот одна примечательная фраза: “Очень мало развито чувство дружбы”»


    • Валерий Есипов, Последнее письмо (2007)

    • «В словах академика в письме 1979 года, что у него тоже был “период, который он считает самым важным для себя”, нельзя не увидеть знака общности судеб. Конечно, Дмитрий Сергеевич ясно осознавал, какая пропасть лежала между Соловками и Колымой. Но за его спиной было тоже еще одно тяжкое испытание — ленинградская блокада. Блокада, между прочим, унесла жизней гораздо больше, чем Колыма. Лихачев не проводил таких параллелей, но те, кто прочтут его воспоминания о блокаде и сравнят их с “Колымскими рассказами”, найдут немало общего».


    • Валерий Есипов, Варлам Шаламов и его современники (2007)

    • Издание первой в России монографии о Варламе Шаламове приурочено к столетию со дня рождения выдающегося писателя, чье творчество в контексте русской культуры остается до сих пор малоизученным. В книге исследуются взаимоотношения писателя с его историческим временем и крупнейшими литературными современниками Борисом Пастернаком, Александром Твардовским, Александром Солженицыным. Особый акцент делается на разных подходах Варлама Шаламова и Александра Солженицына к осмыслению и художественному отражению лагерной темы в литературе. Исследуемый материал рассматривается с широких историко-социологических и культурологических позиций. Особое внимание в книге уделяется проблеме «художник и власть».


    • Валерий Есипов, Традиции русского Сопротивления (1994)

    • «При всех обстоятельствах Шаламов оставался прежде всего художником, для которого искусство — самодостаточное средство Сопротивления. Страстный протестант по натуре, он сознательно ограничивал себя, понимая, сколь разрушителен для писателя срыв в сферу публицистики».


    • Роберт Чандлер, Варлам Шаламов и Андрей Федорович Платонов (2002)

    • «Шаламов и Платонов описывают миры, в которых чрезывычайная степень жестокости представляется вполне обыкновенной. Во всех других отношениях, однако, эти два крупных писателя противоположны друг другу. В то время, как Платонов раскрывает читателю тело и душу своих персонажей во всей их глубине, Шаламов изображает своих героев со стороны».


    • Сергей Соловьёв, Неизбежность одиночества. Варлам Шаламов и идеологическая традиция (2012)

    • «Известную сложность для реконструкции взглядов Шаламова создает противоречие, которое становится очевидным каждому, кто хорошо знаком с его творчеством. С одной стороны, известны резкие слова Шаламова о народе и крестьянстве. В своей ранней — пока ещё благожелательной — критике «Одного дня Ивана Денисовича» Солженицына Шаламов, помимо прочего, отмечает: «Из крестьян стукачей было особенно много. Дворник из крестьян обязательно сексот и иным быть не может».<...> С другой стороны, известны совершенно иные слова писателя о революции, шаламовская симпатия к эсерам, преклонение перед народовольцами, наконец, участие в троцкистской оппозиции конца 20-х годов».


    • Сергей Соловьёв, Последствия Освенцима: свобода как сопротивление. Примо Леви  и Варлам Шаламов о свободе в условиях расчеловечивания (2011)

    • «Варлам Шаламов и Примо Леви в литературе, пожалуй, убедительнее, чем философы франкфуртской школы доказали: классическое либеральное понимание свободы как автономии индивида в XX веке перестало выдерживать какую-либо критику. Опыт Освенцима, Гулага, геноцидов второй половины XX века показал, что в разговоре о добре и зле должны действовать другие категории, должно быть обозначено иное пространство выбора. Свобода возможна в пределе только как сопротивление».


    • Францишек Апанович, На низшей ступени унижения (Образ женщины в творчестве В.Т. Шаламова) (2007)

    • «Если образ женщины-жертвы преимущественно был пассивным в творчестве Шаламова, она была в основном предметом изображения и не влияла на ход событий, то образ женщины-борца, наоборот, активен: она в значительной степени влияет на ход событий, а кроме того, писатель часто использует ее точку зрения в повествовании, и ее голос сливается с голосом автора, а она сама вырастает до роли подлинной героини в самом высоком смысле слова. Таковы героини очерка “Золотая медаль” — Наталья Сергеевна Климова и ее дочь, Наталья Ивановна Столярова, Таковы также Наталья Шереметева-Долгорукова из “Воскрешения лиственницы”, боярыня Морозова из одноименного стихотворения — святая, которая “возвышается над толпой порабощенной” и, подобно писателю, “ненавидит жарче, чем любит”. Такова и мать писателя из “Четвертой Вологды”.


    • Сергей Соловьёв, «Повесть наших отцов» — об одном замысле Варлама Шаламова (2013)

    • «Шаламов считал, что книга о Климовой должна рассказать о величии трагедии революционного и послереволюционного поколений, задать нравственный образец, планку после господства сталинизма и несбывшихся надежд, пробужденных революцией. Как пишет Шаламов Столяровой: “Эта история не только позволяет изучить эпоху — надеть намордник на эпоху”»


    • Арсений Рогинский, От свидетельства к литературе

    • «Думаю, что в сегодняшней общественной дискуссии о преступлениях прошлого, которую упомянул Теодор Шанин в начале нашей конференции, шаламовская проза занимает очень важное место. Многие историки – неслучайно их голос так мал, слаб и хил в этой дискуссии – предоставили нам множество фактов и какие-то свои частные интерпретации того страшного, античеловеческого мира преступления. Но никто из них не смог воссоздать картину этого мира. Но ее — эту картину, вот этот образ, создал один человек – Варлам Тихонович Шаламов».


    • Валерий Есипов, «Доказательства надо предъявлять самому» (30 мая 2017)

    • Странное дело: признав, наконец, В. Шаламова одним из величайших писателей ХХ века, наши современники очень мало потрудились над тем, чтобы по достоинству оценить его как мыслителя. Все это тянется издалека.


    • Ефим Гофман, Варлам Шаламов и Юрий Трифонов: несостоявшийся диалог (июнь 2017)

    • «И для одного, и для другого писателя тема советско-сталинских репрессий была незаживающей раной, неутихающей болью души. А также — предметом непрестанного глубокого осмысления. Магистральная линия творчества Шаламова — отображение ужаса лагерного существования, запредельных страданий узников — сталинской Колымы. Что же до Трифонова (пережившего, в отличие от Шаламова, трагедию сталинского террора не напрямую, но — в форме потери родителей и близких родственников), то тема лагерей, не являясь вроде бы основным содержанием произведений этого писателя, присутствует в них на уровне мощного, серьёзного подтекста».


    • Людмила Артамошкина, «Аристократизм духа» в исторической памяти поколений (август 2017)

    • «Опыт Шаламова, выраженный в словесной форме, это еще один образец “аристократизма духа”, создающего биографический текст культуры ХХ в. И прежде всего потому, что Шаламов обладал “способностью суждения”, умел “стоять в одиночку”, наперекор общему интеллектуально-политическому курсу».


    • Владимир Асташов, Борис Завьялов, Георгий Рапаков, Жизненные ориентиры и ценностные предпочтения В.Т. Шаламова в восприятии студенческой молодежи (2018)

    • «В.Т. Шаламов близок студенческой молодежи в части его уважения к личности и личному достоинству, к свободе человека; близок своей правдой о человеке, близок признанием дела, поступка, деяния в качестве главной пробы на способность конкретного человека к самостоянию. <...> Мы полагаем опрометчивым считать, что Сталин и сталинизм являются бесспорными кумирами современной студенческой (и не только) молодежи. Но важно признать, что по этому вопросу для нашей молодежи не хватает честной, многоплановой, серьёзной, фактически достоверной информации».


    • Леона Токер, Пересмотр понятия «героизм» в рассказах Шаламова (2017)

    • «Большинство узников ГУЛАГа страдали не за то, что они совершили, но за один (или более, чем один) из аспектов своей идентичности, то есть за то, чем они были. Героизм их проявлялся не только в выдержке, в сопротивлении отчаянию, в мобилизации внутренних сил, для того чтобы выжить, но и в сохранении тех аспектов идентичности, которые и делали их неугодными режиму, — внутренней свободы, несогласия с происходящим, злобы (рассказ “Сентенция”), отказа от секретного и прямого сотрудничества с властями против себе подобных».


    • Елена Асафьева, Елена Болдырева, Литература «ран и шрамов»: Чжан Сяньлян – «китайский Шаламов»

    • «…и В. Шаламов, и Чжан Сяньлян были одновременно и прозаиками, и поэтами. Их сближают не только общие мотивы творчества, но и то, что на первый план тот и другой в прозе и стихах помещали внутренний мир человека, его переживания. Отсюда перволичное повествование в большинстве рассказов и повестей того и другого писателя. Чжан Сяньлян на первое место в творчестве ставит человека, его судьбу и чувства, что проявляется в глубоком психологизме его произведений, то же можно сказать и о В. Шаламове. Как и В. Шаламов, Чжан Сяньлян в своем творчестве “в основном рассказывает о себе”, о своем опыте. Тот и другой изображали “реалистичного, противоречивого, типичного человека” в нечеловеческих условиях. В “Колымских рассказах” и ряде произведений Чжан Сяньляна показан “низкий моральный дух интеллектуалов”. Именно поэтому при сопоставлении произведений Чжан Сяньляна и В. Шаламова обнаруживается множество значимых для художественного мира писателей мотивных перекличек».


    • Светлана Неретина, Ухрония: время отрицательного опыта (2017)

    • «Шаламов затронул нерв ХХ в. Сказать об этом что-то более существенное, важное и емкое, чем он, трудно. Время, особенно то, в которое не жил, которое обозначено пятью буквами — ГУЛАГ — просачивается между пальцами, между предметами в пространстве, между словами. Это, наверное, и есть главное: молчание и ничто, если бы речь шла только о времени. Есть еще выживший и стоящий на могиле этого времени, да и на могиле ли, Шаламов, которого уже почти не знают, да и время то не желается знать, да и было ли оно…»


    • Людмила Старикова, Литературные идеалы и абсурд реальности как проверка духовных основ человека в рассказе В.Т. Шаламова «Боль»

    • «Литература намного уже реальности, но реальность часто воспроизводит готовые культурные тексты и схемы, и это делает ее еще абсурднее и трагичнее. В этом смысле нарратив рассказа постоянно как бы опрокидывается в существующие литературные схемы и штампы. Колыма описывается как подземное царство, “откуда не возвращался никто”. Новые этапы будущих мертвецов выстраиваются непрерывным потоком перед входом в ад. Сюжет уже предваряется отсылкой к Данте, к истории инквизиции, все события объяснены абсурдом искривленной системы лагерного ада…»


    • Сергей Соловьёв, Шаламов — Воронский — Мандельштам: Литература как воля к сопротивлению (июнь 2022)

    • «Сочетание трех имен, вынесенных в заглавие этой статьи, может вызвать недоумение. Александр Константинович Воронский — профессиональный революционер-большевик, литературный критик, редактор и писатель, расстрелянный как “троцкист” в 1937 году. Варлам Тихонович Шаламов — писатель, автор великих “Колымских рассказов”, который как «троцкист» провел 20 лет в сталинских лагерях и ссылках, из них почти 17 — на Колыме. Осип Эмильевич Мандельштам — великий поэт серебряного века, погибший в лагере под Владивостоком и только поэтому не попавший на Колыму. Кажется, что их объединяет только принадлежность к писательской профессии. А также тот факт, что все трое были жертвами массовых репрессий при сталинской диктатуре. Но это далеко не всё».

  • Воспоминания


    • Юрий Апенченко, Валерий Есипов, Урок литературы от Шаламова в 1954 году

    • Много повидавший на своем веку, объездивший всю страну как спецкор «Правды», журналов «Советский Союз» и «Знамя», Ю.С. Апенченко до недавнего времени преподавал мастерство очерка и публицистики в Литературном институте им. Горького. Никак не верилось, что Юрий Сергеевич, неизменно бодрый и оптимистичный в свои 80 лет, может так быстро уйти из жизни, но, увы, это случилось в январе нынешнего, 2017 года. В связи с этой неожиданной кончиной пришлось о многом пожалеть. Прежде всего о том, что так и не удалось уговорить его написать свой (может быть, важнейший в жизни!) очерк-воспоминание о Шаламове, со всеми подробностями, которые он, как сам говорил, прекрасно помнил.


    • Юлия Кантор, «Спасти Человека». По следам документально-выставочного проекта

    • «Доктор Пантюхов, 22-летним выпускником медвуза попавший в жернова репрессивной машины и проведший в лагерях полтора десятка лет, смог сохранить в самом себе Человека и Врача, не “раствориться” в ГУЛАГовской реальности, став прототипом главного героя нескольких “Колымских рассказов” Шаламова, где фигурирует под своим именем. Именно благодаря Пантюхову, умиравший на Колыме от истощения и непосильного труда “зэк-доходяга”, впоследствии ставший “летописцем ГУЛАГа”, Шаламов выжил и даже получил профессию фельдшера».


    • Максим Добровольский, «Бог на Колыме» (2017)

    • «Но собственно, я думаю, решающим при знакомстве з/к Шаламова и з/к Добровольского было обстоятельство много более значимое, а именно — та глубинная особенность человеческой психики, которая с особой энергией раскрывается как раз в предельных испытаниях: неутолимая потребность в духовной пище, что значит — прежде всего в литературе. Эквивалентом самых действенных лекарств, самой калорийной пищи оказываются в заключении строки стихотворений, которые помнишь наизусть, которые для жадно их впитывающих сокамерников — на вес золота; сама поэтическая стихия, сама словесная материя и ткань литературы — дают силы и внутреннюю опору просто выживать в самых нечеловеческих условиях, каким-то чудом оставаясь внутренне свободным — самим собой, просто повторяя бесчисленный раз какие-либо поэтические строки, вновь и вновь черпая в них утешение и поддержку».


    • Ирина Сиротинская, Ответственность, этика и слово В.Т. Шаламова (2003)

    • «Варлам Тихонович Шаламов один из тех редких людей, а тем более — писателей, упомянутые качества которых существуют не в декларативной, а в действенной форме. Ответственностью писателя он считал именно художественную правду описываемого. Часто говорил он: “Писатель — судья времени”. Но судья, не произносящий слова с трибун (как обесценились теперь слова!). Писатель пропускает через свою душу, сердце, разум, через всего себя — через память души и память тела, как через горнило, и правда в огне таланта выходит, чтобы произнести свое слово о действительности. Слово правды-памяти, правды-истины, правды-справедливости».


    • Урок литературы от Шаламова в 1954 году

    • Много повидавший на своем веку, объездивший всю страну как спецкор «Правды», журналов «Советский Союз» и «Знамя», Ю.С. Апенченко до недавнего времени преподавал мастерство очерка и публицистики в Литературном институте им. Горького. Никак не верилось, что Юрий Сергеевич, неизменно бодрый и оптимистичный в свои 80 лет, может так быстро уйти из жизни, но, увы, это случилось в январе нынешнего, 2017 года. В связи с этой неожиданной кончиной пришлось о многом пожалеть. Прежде всего о том, что так и не удалось уговорить его написать свой (может быть, важнейший в жизни!) очерк-воспоминание о Шаламове, со всеми подробностями, которые он, как сам говорил, прекрасно помнил.
  • Критика


    • Валерий Есипов, О новой нищете философии (13 июля 2017)

    • Уже при появлении на первом пленарном заседании в одной из аудиторий ИФ стало ясно, что Шаламов попал в обыденный «конвейер» перманентной симпозиумной деятельности философов, без какого-либо пиетета к его личности: даже портрета писателя здесь по этому случаю не обнаружилось. Как можно понять из дальнейшего, это не было случайным. Между тем, изображение писателя, хотя бы мультимедийное, было необходимо не только в знак элементарных приличий, но и просто для того, чтобы напомнить выступавшим, ради кого и чего они здесь собрались.


    • Константин Павлов-Пинус, 110 лет В.Т. Шаламову. По следам впечатлений от конференции

    • С 15-го по 18-е июня в Москве, а затем и в Вологде, на родине В.Т.Шаламова, в контексте цикла обсуждений «Проблемы российского самосознания», в режиме повышенной эмоциональности и горячих споров, проходила конференция, нацеленная на осмысление места и значимости В.Шаламова в русской культуре, в мировой истории...


    • Евгений Шкловский, Жажда совершенной правды (1994)

    • «Предпочтение, которое отдает Шаламов этому началу в революционной деятельности, характерно не только для него. Оно имеет глубокие корни в национальном мироощущении, или, как теперь бы сказали, менталитете. Героический максимализм революционной интеллигенции, по сути, не столь уж далек от христианского подвижничества, воодушевляемого религиозным духом».


    • Евгений Шкловский, Варлам Шаламов (1991)

    • «Шаламов доносит до нас правду этой борьбы, этого отчаянного призыва к свободе. Правду человека, который вместо слепой жерт­венности и покорности несправедливой участи избрал бунт. Прав­ду, которая до последнего времени оставалась вне закона, как будто человек только затем и родится, чтобы унавозить почву истории».


    • Андрей Рубанов, Варлам Шаламов как зеркало русского капитализма (2011)

    • «Семнадцать лет лагерей и десятилетия работы «в стол» не сломали, разумеется, Шаламова, но превратили его в стоика. В человека, нетерпимого к малейшим намекам на фальшь, неискренность, жажду мирских благ. Следует повторить: упреки недопустимы, применять к судьбе Варлама Шаламова обычные критерии — значит, ничего не понимать в истории России и ее литературы».


    • Илья Смирнов, Школа свободы Варлама Шаламова (май 2014)

    • «Новый том собрания сочинений, видимо, не последний. Работа с архивом далека от завершения, и она оказалась сродни тем расшифровкам, которыми занимаются египтологи или шумерологи: из-за тех недугов, которыми страдал писатель (болезнь Меньера и прочее), почерк его трудно, а местами невозможно разобрать. Но с выходом седьмого тома, который включает произведения неопубликованные и незавершенные, собрание сочинений обретает академическую основательность. И это логично: Варлам Тихонович – один из крупнейших русских писателей ХХ века. <...> Шаламов занимает особое, едва ли не уникальное место в нашей истории. Его мировоззрение не вписывается ни в какие привычные схемы: “советский – антисоветский”, “официальный – диссидентский”, “традиционный – авангардный”, “религиозный – атеистический”.»


    • Ирина Галкова, Сергей Медведев, Сергей Соловьёв, «Колымский пророк. Варлам Шаламов как свидетель ада». Беседа в программе «Археология» на «Радио Свобода» (18 мая 2016)

    • «Шаламовская литературная задача, с моей точки зрения, его подвиг в мировой литературе заключается в том, что он действительно стирает грань между документом и художественным вымыслом, делая это не путем изложения того, что было на самом деле, а путем погружения человека в состояние, в котором тот способен воспринять опыт, иначе никак не передающийся. Как можно передать опыт умирающего от голода или доходящего от холода человека другому человеку, который никогда в подобной ситуации не был? Показать ему что-нибудь страшное — человек от этого отвернется или, наоборот, ужаснется, и не более того. Нужно в это погрузить, а для этого нужно выработать какую-то новую форму коммуникации с читателем. И эту форму Шаламов вырабатывает».


    • Роман Сенчин, Необходимое наследие Шаламова (17 июня 2017)

    • 18 июня исполняется 110 лет со дня рождения Варлама Шаламова. С одной стороны, дата из другой, прошедшей эпохи — больше века минуло. И Шаламова можно зачислить в прошлое. Но он не зачисляется.


    • Алексей Кунахов, Моральные максимы Варлама Шаламова (2013)

    • «Личность Шаламова, его моральные ценности были сформированы, прежде всего, на основе культурного и политического фундамента идей революционной интеллигенции середины XIX — начала XX века. Исключать Шаламова из данного контекста по политическим соображениям — значит вырезать самую сердцевину его мировоззрения. Не случайно второй по величине рассказ Шаламова — "Золотая медаль" — посвящен именно этой теме».


    • Вероника Долина, Посвящается Шаламову

    • «За всех, кто жизнь прошёл без шрамов, Без повреждений кошельку — Все отсидел Варлам Шаламов, Один на сумрачном веку».

  • Видео
    • «Игра в бисер» с Игорем Волгиным на телеканале «Культура»/ Варлам Шаламов «Колымские рассказы»
      «Колымские рассказы» Варлама Шаламова — одно из самых правдивых, пронзительных и беспощадных произведений русской литературы. Свидетельства автора, который 17 лет провел в ГУЛАГе о прохождении всех кругов ада на земле настолько потрясают, что многие читатели оказываются на грани нервного срыва. Доходит даже до обвинений Шаламова в человеконенавистничестве. По оценке самого автора, «Колымские рассказы» — это "не документальная проза, а проза, пережитая как документ". О том, каким может быть сегодняшнее прочтение «Колымских рассказов», в очередном выпуске «Игры в бисер» рассуждают литературовед Евгений Сидоров, историк Сергей Соловьев, писатель Валерий Есипов и философ Валерий Подорога.
    • Лекция Валерия Есипова в Литературном институте
      В рамках программы  круглого стола «Правда, явившаяся в искусство», организованного «Мемориалом» и сайтом Shalamov.ru, в сентябре 2015 года в ряде  вузов Москвы прошли открытые лекции  ведущих российских и зарубежных исследователей Шаламова.
    • «Прямой наследник русского модернизма». Варлам Шаламов и авангардная традиция
      Как вышло, что «лагерная проза» стала наследницей художественных экспериментов начала ХХ века? Какую роль сыграла московская авангардная школа в становлении писателя Шаламова? Что такое «новая проза» Шаламова и как нужно читать его «Колымские рассказы»? Казалось бы, свободные художественные эксперименты начала ХХ cтолетия к середине века ушли в небытие, задавленные идеологической цензурой и ужасом советской действительности. Но автор самого глубокого и правдивого свидетельства о колымских лагерях – предельного, худшего варианта этой действительности – прямо называл себя продолжателем авангардной традиции.
    • Выступление C.Ю. Неклюдова на Шаламовской конференции 16.06.2011
      Выступление Сергея Юрьевича Неклюдова на международной конференции «Судьба и творчество Варлама Шаламова в контексте мировой литературы и советской истории» 16 июня 2011 г. в Московской высшей школе социальных и экономических наук.